Осташины бурлаки молчали, а бурлаки Колывана завертели головами, глядя то на Разбойника, то на Осташу, заорали, замахали кулаками, нелепо задергались, делая вид, что хотят перепрыгнуть с барки на барку и всех поубивать. Побагровев, со скамейки ревел что-то Пасынков, а Чупря, оскалясь, куда-то рыпнулся бежать — небось за ружьем.
Колыван молча схватил его за шкирку.
Осташа поднял трубу и, помедлив, крикнул Колывану:
— Держи на сосну как суксунский светец!..
Колыван тотчас отвернулся, выглядывая примету.
И наконец пыж колывановской барки отлепился от Осташиного борта. Барка Колывана окончательно встала поперек струи боком к Разбойнику. Осташа и Колыван одновременно схватились за трубы.
— Корнила, потесь на воду, вправо! — закричал Осташа. — Никешка, влево!
— Макар, загребай, Никита, табань! — услышал Осташа команду Колывана.
Барки расходились. Колыван оставался сзади.
Справа поток начал вздыматься, отталкивая Осташу к левому, безопасному берегу. Не плеск, не шум, не рев царили у Разбойника, а могучий и просторный гул, как по окоему в грозу. Разбойник словно постепенно подымался со дна, подымая на груди и поток, а потом выпрямился отвесно. Стрежень взбежал по его стене и свернулся набок, обламываясь водяными глыбами. Разбойник стоял неколебимо, подпирая собой текучую гору воды. Он так взбивал Чусовую, что уже не морось, не взвесь, не водяную пыль, а настоящий пар срывало с гребней, как в бане с каменки, и клочьями несло вниз по течению. Осташа обходил Царь-бойца на уважительном расстоянии. Его бурлаки с ужасом и благоговением смотрели на страшный, мгновенный и вечный бой скалы и реки, когда скала вспарывает, выворачивает наизнанку водяную толщу. В этом зыбком и нерушимом равновесии оба они — боец и поток — стоят дыбом, упираясь друг в друга, и не падают.
Обдав стужей, громада Разбойника ушла за корму. Барка Осташи осела, облегченно раскачиваясь. Солнце полыхнуло в глаза. Осташа прошел Разбойника, но прошел просто так, по прямой — не отуром.
Осташа оглянулся, ожидая увидеть, как из-за скалы начнет выбрасывать людей и доски. Но увидел он совсем другое. Вперед кормой из-за угла каменной стены, накренившись, по склону водяного отбоя вылетает барка Колывана — целая и невредимая.
Колыван прошел Разбойника отуром.
«СПАСИ ИХ ВСЕХ»
Это было хуже всего: батина правда оставалась в руках Колывана. Теперь Колыван вправе был сказать: да, можно пройти Разбойник отуром и Переход барки не убивал. Но ведь не скажет же Колыван такого! Он скажет: нельзя пройти Разбойник отуром, а у меня это получилось случайно, такая уж вода в нынешний сплав, повезло мне… Или даже так: можно пройти Разбойник, но как это сделать, знаю только я, а Переход не знал и убил барку по умыслу.
Все ожесточало, ничего не примиряло — потому что ничего не давалось в руки, будто заколдованное. Мимо неслись ребра Четырех Братьев: неприступные отвесные пласты, меж которых в распадках тесно стояли маленькие елочки. Батя как-то говорил Осташе: ты не смотри, что они маленькие, это не подрост; им каждой по сотне лет, но растут они в такой теснине, что весь век свой остаются в древесном отрочестве. Как-то раз Осташа срубил такую елочку и посмотрел на годовые кольца. Колец не было; весь стволик был такой мелкослойный, что паутинно-тонкие колечки слились и перемешались… А вон из уремы с рычанием выпрыгивает Четырешный ручей, бухается в Чусовую и тотчас тонет без следа. На полянке за ивняком мелькнул и крест на могиле Сашки Гусева; крест уже упал и уперся одной лапой в землю…
Сашка Гусев — вор, но могила, хоть и такая, у него есть. А у бати нету. Это ведь батя нашел путь мимо Разбойника — а Колыван скажет, что этот путь нашел он. И Осташе возразить будет нечего — он так и не прошел разбойник отуром. Колыван перехитрил его. Колыван велел сбросить Бойтэ с Кликуна и всей ее жизнью заплатил за краткий миг Осташиного внимания…
На совести Колывана и батя, и вогулка, а Колыван живым-невредимым вырвался из-под Царь-бойца… Где же справедливость, где же бог?.. Или в этом бог и есть? Или только так и надо, чтобы своя правда в свои руки не давалась? Может, правда в своих руках — это как чужая душа в ургалане: в чудище она превращается?
Чусовая неслась в еловых берегах чистая и неопасная. Она была волнистой, блещущей, то рыжей на просвет, то зеленой в тени лесных отражений. Как журавли, курлыкали в струях валуны по приплескам. Небо подмигивало, словно встряхивало гривой. Река после бойцов стала веселой и лихой, как погоня за разбежавшимися врагами, чье войско только что сокрушили вдребезги. Бурлаки отдыхали. Барка катилась сама, точно санки с горы.
«А чего я хочу? — спрашивал себя Осташа. — Ведь вот оно — счастье!» Он сплавщик. Никто уже этого не оспорит. Уже летом по всей Чусовой станут рассказывать, как молодой Переход на барке с десятком бурлаков отпихнул самого Колывана Бугрина и прошел Разбойник. И караванные начальники, и пристанские приказчики, и купцы осенью с оказиями начнут подсылать к Осташе человечков: как, Остафий Петрович, на будущую весну подрядитесь к нам, а? Вот и все. Так будет. И он пройдет второй раз, третий, десятый. И уважением к нему отмоется батино имя. Никто и не вспомнит Колыванова поклепа. У отца-вора такого сына быть не может. А царева казна — да пусть она себе лежит под землей, ждет хозяина. Колыван же все равно рухнет: или сгибнет, как про то Конон говорил, или перепреет злобой так, что никто к нему не подойдет. Чупрю власти изловят: Чупря прятаться перестал, значит, скоро попадется. Бойтэ — пес с ней. Осташа ведь сам отказался от нее. Пусть черти забирают ее из-под Кликуна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210