Вероятно, он носил его в ножнах, засунутых в ботинок.
— Брось нож, Штерн.
— Я выпущу тебе кишки. — Его голос звучал звонко и жестко, как звук стачиваемого металла.
Я не стал ждать, когда он сделает выпад. Обманное движение, и удар правой в физиономию основательно потряс его. Челюсть подпрыгнула вверх, где ее накрыл мой левый хук, который завершил комбинацию и выбил Штерна из игры. Несколько секунд он качался на ногах, потом рухнул на землю. Нож со звоном полетел на бетонный пол. Я поднял его и сложил лезвие.
У галереи послышались шаги. Показался Кларенс Бассет, который тяжело дышал, разгорячившись от быстрой ходьбы.
— Что здесь происходит?
— Кошачья потасовка. Ничего серьезного.
Он помог миссис Графф подняться на ноги. Она оперлась о стену и поправила съехавшие чулки. Бассет поднял ее шубку, аккуратно отряхнул ее руками, как будто в равной степени важными были и минковый мех и сама женщина.
Штерн нетвердо поднялся на ноги. Он с ненавистью посмотрел на меня мутным взглядом.
— Кто вы такой?
— Моя фамилия — Арчер.
— Вы сыщик, да?
— Я — сыщик, который считает, что женщин бить не следует.
— Рыцарь, да? Вам придется пожалеть самого себя за это, Арчер.
— Сомневаюсь в этом.
— А я не сомневаюсь. У меня достаточно друзей. И связей. Вам крышка в районе Лос-Анджелеса, вы это понимаете? Кранты.
— Изложите это в письменной форме, хорошо? Мне давно хочется вырваться из этого тумана.
— Вы тут говорили о связях, — спокойно обратился Бассет к Штерну. — Вы не являетесь членом нашего клуба.
— Я — гость члена клуба. Вы тоже получите сполна.
— Ну да, конечно. Очень забавно. Кстати, чьим же вы являетесь гостем?
— Саймона Граффа. Я хочу его видеть. Где он находится?
— В настоящий момент мы не станем беспокоить мистера Граффа. И разрешите сделать предложение. Сейчас довольно поздно: для одних в меньшей степени, для других в большей. Не думаете ли вы, что вам лучше удалиться отсюда?
— Я не подчиняюсь указаниям лакеев.
— В самом деле? — Улыбка коснулась только рта Бассета, обнажив его зубы, но не изменив печального выражения глаз. Он обернулся ко мне.
Я сказал:
— Вы хотите получить еще одну затрещину, мистер Штерн? Я вам ее выдам с удовольствием.
Штерн долго пожирал меня глазами, в них плясали красные огоньки. Потом огоньки погасли, и он сказал:
— Ладно. Я уйду. Верните мне мой нож.
— Только если вы пообещаете перерезать им свое горло.
Он попытался разыграть очередное возмущение, но у него не хватило на это энергии. Он казался больным. Я бросил ему сложенный нож. Он поймал его и положил в карман пальто, повернулся и пошел к выходу. Несколько раз споткнулся. Бассет следовал за ним на расстоянии, как бдительный полицейский.
Миссис Графф возилась с ключом возле двери в кабинку. Руки у нее дрожали, она потеряла над ними контроль. Я повернул вместо нее ключ и включил свет. Освещение было косвенное, с разных сторон оно падало на куполообразный коричневый потолок в виде сетки. Стены были украшены примитивными видами Тихого океана, на окнах висели бамбуковые жалюзи; на полу — тартановые коврики цвета травы; стояли плетеные кресла и шезлонги. Даже стойка бара в углу была плетеной. Рядом с баром, в глубине комнаты, две двери, занавешенные циновками, вели в кабины-раздевалки. На стенах висели полинезийские маски и репродукции картин Дуанье Руссо в бамбуковых рамках.
Единственную диссонирующую ноту вносил рекламный плакат для туристов, выполненный в ярких красках и посвященный Ницце. Мисс Графф остановилась перед плакатом и сказала, ни к кому конкретно не обращаясь:
— У нас есть вилла рядом с Ниццей. Нам ее подарил отец в качестве свадебного подарка. В те дни Саймон стоял за нее горой. Горой стоял за меня и за нас вместе. — Без всякой видимой причины она рассмеялась. — А теперь он не хочет даже брать меня с собой в Европу. Он говорит, что я всегда приношу ему неприятности, когда мы отправляемся куда-нибудь вместе. Но это неправда. Я веду себя тихо как мышка. Теперь он улетает в трансатлантические рейсы и оставляет меня здесь одну мучиться то в холоде, то в жаре. — Она охватила голову обеими руками и какое-то время держала ее крепко сжатой. Ее волосы торчали меж пальцев, как черные перья. Молчаливая боль, которую она старалась побороть, звучала для меня громче, чем вопли.
— С вами все в порядке, миссис Графф?
Я дотронулся до ее голубой минковой шубки, накинутой на спину. Она дернулась в сторону от моего прикосновения, сбросила с плеч шубку и швырнула ее на кровать в комнате. Ее спина и плечи были ослепительны, груди частично покинули прикрытие в виде платья без бретелек. Она держалась с какой-то смесью неловкой гордости и стыдливости, как молодая девушка, которая вдруг ощутила красоту своего тела.
— Вам нравится мой туалет? Он не современен. Я не присутствовала на вечерах многие, многие годы. Саймон меня больше не приглашает.
— Противный, старый Саймон, — сказал я. — Как вы себя чувствуете, миссис Графф?
Она ответила мне ослепительной улыбкой кинозвезды — в глазах же затаилось напряжение и отчаяние.
— Я чувствую себя прекрасно, великолепно.
Она сделала несколько танцевальных па, прищелкивая пальцами, как кастаньетами, в такт. Я увидел, что ее обнаженные руки выше локтя покрыты синяками и кровоподтеками величиной с крупные виноградины. Но двигалась Изабель как заведенная кукла. Потом споткнулась; и с ее ноги слетела золотистая туфелька без каблука. Вместо того чтобы надеть упавшую туфлю, она сбросила другую. Затем взобралась на высокий табурет у стойки бара, помахивая ногами в чулках.
— Кстати, — проговорила она, — я вас не поблагодарила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77