Мне надо бы поместить ее в отделение особого надзора. А тут она разбила окно повышенной крепости стулом и бежала, бежала в фургоне с бельем.
— Когда это случилось?
— Сегодня утром, незадолго до обеда. Пока что ее не обнаружили.
— Насколько энергично ее разыскивают?
— Об этом вам придется спросить ее мужа. Ее ищет частная полиция. Он запретил... — Доктор Фрей сжал губы и опять взял свой бокал. Когда он немного отпил, он продолжал: — Боюсь, что не смогу отвечать на другие вопросы. Если бы вы были официальным лицом... — Он пожал плечами, и кусочки льда звякнули в его бокале.
— Вы хотите, чтобы я пригласил людей из полиции?
— Если у вас есть улики.
— Я сам ищу у вас свидетельских показаний. Убила ли миссис Графф Габриэль Торрес?
— Мне это неизвестно.
— А как в отношении других?
— Я ничего не могу сказать.
— Видели ли вы ее и разговаривали ли с ней теперь?
— Конечно. Много раз. В последний раз сегодня утром.
— Была ли она в тяжелом душевном состоянии, способной на уголовное преступление?
Он устало улыбнулся.
— Здесь не зал суда, сэр. И вы задаете гипотетический вопрос, на который я не собираюсь отвечать.
— Мой вопрос не гипотетический. Застрелила ли она Габриэль Торрес в прошлом году в ночь на двадцать первое марта?
— Ваш вопрос, может быть, и не предположительный, но носит явно академический характер. Миссис Графф душевно больна в настоящее время, и она; была психически нездорова двадцать первого марта прошлого года. Она никак не может быть осуждена за убийство или за любое другое преступление. Поэтому мы оба теряем время, не правда ли?
— Но теряем мы лишь время. К тому же, мне кажется, я начинаю кое-что понимать. Практически вы признали, что стреляла именно она.
— Разве? Я так не думаю. Вы очень назойливый молодой человек. И очень надоедливый.
— Приходится таким быть.
— А мне нет. — Он направился к двери и открыл ее. Из другой части дома донесся смех. — А теперь, пожалуйста, отправляйтесь в другое место с вашим поднадоевшим шармом, или мне придется выкинуть вас отсюда.
— Один только вопрос еще, доктор. Почему она выбрала именно тот день в марте, чтобы скрыться? Может быть, ее кто-то посетил в тот день или днем раньше?
— Посетил? — Мне удалось вызвать у него удивление. — Я ничего не знаю ни о каких посетителях.
— Насколько мне известно, ее регулярно навешал здесь Кларенс Бассет.
Он посмотрел на меня полузакрытыми глазами, напоминая старую птицу.
— Уж нет ли у вас среди моих сотрудников платного агента?
— Все значительно проще. Я беседовал с Бассетом. Если хотите знать, именно он привлек меня к этому делу.
— Что же вы мне не сказали об этом? Я очень хорошо знаю Бассета. — Он закрыл дверь и сделал шаг в моем направлении. — Он нанял вас, чтобы расследовать дело об этих убийствах?
— Все началось с дела о пропавшей девушке и переросло в дело об убийстве еще до того, как ее обнаружили. Имя той девушки — Эстер Кэмпбелл.
— Да? Я знаю Эстер Кэмпбелл. Я знаком с ней на протяжении многих лет по клубу. Я принял на работу еесестру. — Он сделал паузу, его охватило некоторое возбуждение и потом прошло. Об этом говорило лишь небольшое дрожание руки, в которой он держал бокал. Он пригубил его содержимое, чтобы скрыть позвякивание. — Эстер Кэмпбелл тоже входит в число жертв?
— Вчера вечером ее убили кочергой.
— У вac есть основания думать, что это сделала миссис Графф?
Изабель Графф в этом замешана. Правда, я не знаю, насколько глубоко. Вероятно, она находилась на месте преступления. Ее муж, кажется, допускает мысль о ее виновности. Но это неубедительно. Изабель могли подставить. Другая возможность заключается в том, что ее могли использовать как орудие в этих убийствах. Я хочу сказать, что физически могла совершить их она, но ее побудил к этому кто-то другой. Способна ли она поддаться на такое подстрекательство?
— Чем больше я узнаю о человеческом разуме, тем меньше я знаю. — Он попытался улыбнуться, но это ему совершенно не удалось. — Я предсказал, что вы будете задавать гипотетические вопросы.
— Стараюсь этого не делать, доктор. Сдается, что вы сами на них напрашиваетесь. И вы не ответили мне на вопрос о посещениях Бассета.
— Ну, в них не было ничего необычного. Он навещал миссис Графф каждую неделю, иногда и более часто, когда она просила его об этом. Они были очень близки... Настолько, что в свое время были помолвлены и хотели жениться много лет назад, еще до ее теперешнего замужества. Иногда я думаю, что ей следовало бы выйти замуж за Кларенса вместо того человека, с кем она связала свою жизнь. Он обладает почти женской способностью понимать других, в чем она крайне нуждалась. Никто из них не способен нормально жить в одиночку. А если бы они поженились, могла возникнуть нормальная ячейка, — резюмировал он грустным тоном.
— Что вы имеете в виду, когда говорите, что никто из них не может жить самостоятельно?
— Относительно миссис Графф — это очевидно. Она страдает шизофренией с молодых лет. Она осталась в каком-то смысле подростком, хотя внешне и стала взрослым человеком. — Затем добавил с оттенком горечи: — Она не видела особой помощи со стороны Саймона Граффа.
— Известна ли вам причина ее заболевания?
— Этимология ее болезни все еще остается загадкой для меня, но в данном конкретном случае мне стало кое-что понятно. Она рано потеряла мать, а Питер Гелиопулос не был умным отцом. Он хотел, чтобы она скорее взрослела, и в то же время лишал ее настоящих человеческих контактов. В социальном плане она заменила ему жену, не достигшую даже половой зрелости. На ее плечи легли огромные обязанности, она стала маленькой хозяйкой, которая помогала отцу достичь честолюбивых целей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77