— Без маяков, без световых буев, без каких-либо береговых навигационных ориентиров?
— Если бы я зависел от всего этого, морское министерство вряд ли было заинтересовано во мне, верно? Да, помогите же ему кто-нибудь! — возглас капитана относился к юному Пьетро, который вошел в каюту, пошатываясь под тяжестью гигантской плетеной корзины. В ней находился великолепно оборудованный бар. В дополнение к крепким спиртным напиткам, ликерам и винам юный матрос прихватил даже сифон, заправленный содовой водой, и маленькое ведерко со льдом.
— Пьетро пока не научился исполнять обязанности стюарда, а я не намерен покидать свое кресло, — сказал Карлос. — Пожалуйста, обслуживайте себя сами, господа. Спасибо, Пьетро. Предложи остальным пассажирам присоединиться к нам, если они захотят.
Юноша отдал честь и вышел.
— У нас на борту находятся еще два пассажира, имеющие отношение к Югославии, — пояснил капитан. — Понятия не имею, зачем они туда направляются. Впрочем, точно так же не знаю, какие у вас там дела. Вы не знаете их дел, они не знают ваших, но корабли, встречающиеся ночью, обязаны обмениваться друг с другом опознавательными сигналами. Таковы правила плавания в открытом море.
Петерсен указал на корзину, из которой Джордже подал Зарине и Михаэлю апельсиновый сок.
— В открытом море несколько иные правила, — заметил он. — По-моему, ваше морское ведомство недооценивает суровые условия тотальной войны.
— Не волнуйтесь, Петер, — улыбнулся Карлос. — Наше морское ведомство так же скупо, как и любое морское ведомство мира. Кое-что из этих припасов прислал мне отец из собственных винных погребов, а кое-что подарили зарубежные друзья.
— "Крусковач", — Джордже дотронулся до бутылки, — «граппа», «пелинковач», «сливовица»... Можно подумать, все ваши зарубежные друзья — югославы. Наш гостеприимный и внимательный юный друг Пьетро ясновидящий? Он догадался, что мы идем в Югославию, или был информирован ?
— Подозрительность, думаю, составляет основную часть вашего капитала. Не знаю, о чем догадался Пьетро и может ли он вообще о чем-либо догадываться. Юноша не был специально проинформирован, а просто-напросто знал это, — Карлос вздохнул. — Увы, для нас уже не существует таких понятий, как романтика и очарование таинственных миссий рыцарей плаща и кинжала. Отыщите в Термоли хотя бы одного слепо глухонемого, и он будет тем единственным в городе человеком, который не знает, что «Коломбо» — так зовут эту искалеченную «борзую» — регулярно курсирует между Италией и Югославией. Утешьтесь тем, господа, что я один знаю место, где мы причалим. Конечно, если никто из вас не проболтался. — Он налил себе немного виски. — Ваше здоровье, джентльмены. И ваше, сеньора.
— Мы не болтаем на каждом углу о подобных вещах, — отозвался Джордже. — Зато о другом, боюсь, я люблю поговорить. Вы упомянули студенческие каникулы, Карлос. Могу спросить, что вы заканчивали? Университет? Морскую академию?
— Медицинскую академию.
— Медицинскую академию! — С потрясенным видом Джордже налил себе «граппы». — Умоляю вас, капитан, только не говорите, что вы доктор!
— А я и не говорю. Но у меня есть диплом, подтверждающий мое медицинское образование, — сказал Карлос.
Петерсен выразительно оглядел каюту.
— Тогда почему все это?
— Хороший вопрос, — улыбнулся капитан. — В военное время итальянский флот не отличается от любого другого. Высококвалифицированный слесарь становится механиком машинного отделения, первоклассный шеф-повар — артиллеристом. Я умею учиться, многогранность познаний и привела меня сюда, — подражая Петерсену, Карлос выразительно огляделся. — Разрешите представиться — доктор Тремино, паромщик первого класса. Принимая во внимание состояние парома, согласен на второй класс. Входите, входите! — откликнулся он на стук в дверь.
Среднего роста стройная молодая девушка, одетая в голубой шерстяной костюм, перешагнула через невысокий комингс. На вид ей можно было дать лет двадцать пять. Лицо ее было бледным, серьезным и неулыбчивым, без малейшего следа косметики. Черные, как ночь, волосы ниспадали на плечи, подобно крыльям ворона. Одно «крыло» почти полностью закрывало левую бровь, очевидно, чтобы прикрыть небольшую оспинку, расположившуюся высоко на левой скуле. Девушка была красива той классической «вечной» красотой, над которой не властно время.
Время не властно было изменить и облик мужчины, вошедшего следом за ней в каюту, однако скульптурное совершенство черт было здесь ни при чем. Высокий, крепкого телосложения, светловолосый, он показался отчаянно безобразным. Природа не имела отношения к этому — все лицо мужчины ото лба до подбородка покрывали ужасные шрамы самого различного рода и вида. И все же, благодаря открытой жизнерадостной улыбке, оно выглядело достаточно привлекательным.
— О! — с неподдельной радостью воскликнул Карлос. — А вот и Лоррейн с Джакомо.
Он представил вошедшим Петерсена, затем остальных. Голос Лоррейн, низкий и бархатистый, чем-то напоминал голос Зарины. Голос Джакомо, как и следовало ожидать, бархатистым не был, а рукопожатие его оказалось просто чудовищным. Однако, когда дело дошло до девушки, Джакомо осторожно взял ее ладошку в свою огромную руку и с неуклюжей галантностью поцеловал. Подобный жест этого человека мог показаться неестественным и театральным, но, по-видимому, Зарина это так не восприняла. Во всяком случае она ничего не сказала, а лишь широко улыбнулась в ответ с искренностью, впервые отмеченной Петерсеном.
— Не церемоньтесь, — сказал Карлос, кивнув на плетеную корзину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65