— В первую очередь займемся самым важным, — он посмотрел на Джордже, извлекшего из кармана бутылку пива. — У вас свои приоритеты?
— Дикая жажда, — с достоинством отозвался толстяк, — но я могу утолять ее и одновременно растапливать печь.
— Заодно присмотрите за нашими гостями. Мне надо ненадолго уйти.
— Надеюсь, полчаса вам хватит? — осведомился толстяк.
...За что бы Джордже не брался, он все делал на совесть. Когда Петерсен спустя почти час возвратился, в комнате было не просто приятно тепло, а удушливо жарко. Металлическая заслонка печки раскалилась до цвета спелой вишни. Многозначительно оставив входную дверь открытой, майор подошел к столу и водрузил на него вторую корзину, родную сестру той, что уже стояла на полу.
— Еще провиант, — сказал он. — Извините, что задержался.
— Мы не беспокоились, — отозвался Джордже. — Еда ждет. Все, кроме вас, поели, — он заглянул в принесенную Петерсеном корзину. — Вы потратили время только на это?
— Я встретил кое-каких друзей.
— А где грузовик? — стоя в дверях, спросила Зарина.
— За углом. В роще. Там его не увидят с воздуха.
— Думаете, за нами могут следить с воздуха?
— Нет. Я отогнал машину на всякий случай, — майор уселся за стол и принялся готовить себе сандвич с салями и сыром. — Если кто-нибудь хочет немного поспать, — лучше прилечь сейчас. Лично я собираюсь поступать именно так. Этой ночью мы вообще не спали. Двух или трех часов, полагаю, будет достаточно. К тому же я предпочитаю путешествовать ночью.
— А я предпочитаю ночью спать, — сообщил Джордже, откупоривая очередную бутылку. — Поэтому позвольте мне быть вашим верным стражем. Вы ешьте, ешьте!
— После стряпни Джованни любой станет прожорливым. — Действия Петерсена подтверждали данное правило. Спустя несколько минут майор все же оторвался от еды, огляделся и спросил у Джордже:
— Куда подевались эти неугомонные девушки?
— Только что вышли, наверное, на прогулку. Петерсен покачал головой.
— Моя ошибка. Я не сказал вам... — он поднялся из-за стола.
Девушки отошли от лачуги метров на сорок.
— Вернитесь! — крикнул майор. Зарина и Лоррейн остановились и обернулись. Петерсен властно махнул им рукой. — Идите обратно! — девушки переглянулись и медленно двинулись назад.
— Что плохого в невинной прогулке? — озадаченно спросил Джордже.
— Я скажу, что плохого в невинной прогулке, — Петерсен понизил голос так, чтобы его не было слышно в хижине, и коротко объяснил толстяку, в чем дело. Джордже согласно кивнул. Когда девушки приблизились, майор умолк.
— Что такое? — спросила Зарина. — Мы сделали что-то не так?
— Если вы шли туда... — Петерсен показал на уборную.
— Нет. Всего лишь прогулка. Какой от этого вред?
— Идите в дом.
— Раз вы настаиваете, — Зарина мило улыбнулась, — но вы же не умрете, если скажете нам почему.
— Подчиненные не разговаривают с офицерами подобным тоном. И тот факт, что вы — женщины, ничего не меняет.
Улыбка исчезла с лица Зарины — тон самого Петерсена не располагал к легкомыслию.
— Если хотите, я скажу вам почему. Потому что я приказываю. Потому что вы не можете ничего делать без моего разрешения. Потому что вы — младенцы в дремучем лесу. И, наконец, потому что я стану доверять вам только тогда, когда вы станете доверять мне.
Обе девушки непонимающе переглянулись и, не говоря ни слова, вошли в дом.
— Это прозвучало несколько грубовато, — заметил Джордже.
— Да, грубовато. Но я хотел, чтобы до них дошло, — нельзя без спроса бродить где попало. Такие безобидные прогулки могут иметь далеко небезобидные последствия.
— Конечно. Только они не знают об этом. Для них вы вредный, своенравный, задиристый волк.
В придачу не очень умный и любящий покомандовать. Не переживайте, Петер. Когда девушки оценят ваши истинные достоинства, возможно, они еще смогут полюбить вас.
Войдя в жарко натопленную комнату, Петерсен объявил:
— Наружу никто не выходит. За исключением, разумеется, Джордже и Алекса. И Джакомо. Впрочем, он и так не собирается никуда выходить.
Дремавший за столом Джакомо приподнял голову и окинул сонным взглядом присутствующих.
— А мне? Мне тоже нельзя выходить? — спросил Михаэль.
— Нельзя.
— Почему Джакомо можно, а мне — нельзя?
— Потому что вы — не Джакомо, — лаконично ответил Петерсен.
Проспав неполных два часа, майор открыл глаза и помотал головой, отгоняя сон. Насколько можно было различить, бодрствовали только неутомимый Джордже, сидевший с кружкой пива в руке, и трое пленников. Поднявшись с пола, Петерсен растолкал остальных.
— Время пить чай или кофе, кому что захочется, и уезжать, — он подбросил в печь пару поленьев.
Майор Массами, державшийся до сих пор удивительно тихо и скромно, спросил:
— Мы тоже отправляемся?
— Вы остаетесь здесь. Связанные, но без кляпов во рту, поскольку это лишено смысла. Можете кричать сколько вздумается — ваши крики никто не услышит, — Петерсен поднял руку, предупреждая протест. — От ночного холода не погибнете. Когда придет помощь — тут по-прежнему будет тепло. Через час, после того как мы покинем этот дом, я свяжусь с ближайшим армейским постом — это в пяти километрах отсюда — и объясню, где вы находитесь. Спустя двадцать минут за вами приедут.
— Очень любезно, — Массамо вяло улыбнулся. — Это лучше, чем быть застреленным...
— Королевская югославская армия не подчиняется никому — ни немцам, ни итальянцам. Если союзники пытаются нам препятствовать, мы предпринимаем некоторые действия для самозащиты. Но мы не варвары и не расстреливаем союзников.
Спустя несколько минут Петерсен взглянул на трех заново связанных пленников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65