Еды в холодильнике было совсем мало, выбирать не
пришлось: яйцо всмятку и сайра из консервной банки. Погруженная в мысли,
Настя не чувствовала вкуса того, что ела. Очень хотелось выпить кофе, но
она мужественно боролась со своим желанием, так как знала, что и без то-
го заснет с большим трудом.
Ее мучило ощущение бесполезности того, что она делает, отсутствие да-
же малейших сдвигов в раскрытии убийства. Ей казалось, что она все дела-
ет неправильно, и она боялась, что Колобок будет разочарован. Впервые
она работает самостоятельно, а не занимается анализом информации, добы-
той другими сотрудниками, и не дает им умных советов. Теперь она сама
добывает информацию, и советчиков у нее нет.
А еще мучило Настю сострадание к своему начальнику, Виктору Алексее-
вичу Гордееву, который узнал откуда-то, что среди его подчиненных завел-
ся нечестный человек, а может быть, и не один, и теперь он никому из них
не верит, а должен делать вид, что ничего не произошло и он их всех ува-
жает и любит по-прежнему. Похоже на театр, подумала Настя, вспоминая ре-
петицию у Гриневича. С той лишь разницей, что у Колобка отныне и до вы-
яснения ситуации вся жизнь превратилась в спектакль, весь день он должен
быть актером на сцене. А настоящая жизнь - только то, что у него внутри,
в душе. И если актер, сыграв спектакль, может разгримироваться, пойти
домой и пожить своей настоящей жизнью, то у Колобка такой возможности
нет, потому что даже дома он постоянно помнит, что кто-то, кого он любит
и кому верит, его обманывает. Как он сможет жить с такой тяжестью?
Настя почему-то совсем не думала о том, что с такой же тяжестью на
сердце отныне будет жить и она...
Полковника Гордеева трудно было узнать. Энергичный, подвижный, в пе-
риоды раздумий любивший быстро ходить по кабинету, сейчас он словно ока-
менел, неподвижно восседая за своим столом и обхватив голову руками. Ка-
залось, эмоции в нем бушуют и он опасается, что одно неосторожное движе-
ние - и все, что накипело, выплеснется наружу. Впервые за все время ра-
боты на Петровке Насте стало не по себе в присутствии начальника.
- Что по делу Ереминой? - спросил Виктор Алексеевич. Голос его был
ровным, бесстрастным. В нем не было даже любопытства.
- Глухо, Виктор Алексеевич, - честно ответила Настя. - Ничего у меня
не получается. Полный тупик.
- Ну да, ну да, - пробубнил Колобок, глядя куда-то поверх ее головы.
Насте показалось, что начальник ее не слушал, думая о чем-то другом.
- Помощь нужна? - вдруг спросил он. - Или пока справляетесь вдвоем?
- Будет нужна, если я придумаю новые версии. На сегодняшний день про-
верены...
- Не надо, - все так же равнодушно прервал ее Гордеев. - Я верю, что
ты не халтуришь. С Ольшанским отношения нормальные?
- Не ссоримся, - коротко и суховато сказала Настя, чувствуя, как в
ней поднимается обида и недоумение.
- Ну да, ну да, - снова кивнул полковник, и снова Насте показалось,
что он задает ей вопросы только для того, чтобы изобразить руководящую
роль. Ее ответы его не интересуют, он в это время думает о своем.
- Ты не забыла, что с первого декабря у нас должен быть стажер из
Московской школы милиции?
- Я помню.
- Что-то не похоже. Осталось десять дней, а ты туда еще не съездила.
Почему тянешь?
- Сегодня же позвоню и договорюсь. Не беспокойтесь, Виктор Алексее-
вич.
Настя старалась говорить ровным голосом, хотя больше всего на свете
ей хотелось в этот момент убежать сломя голову из кабинета Гордеева, за-
переться у себя в кабинете и расплакаться. Почему он так разговаривает с
ней? Чем она провинилась? За все годы работы ее ни разу нельзя было уп-
рекнуть в том, что она по забывчивости чего-то не сделала. Да, она мно-
гого не умела, она не владела огнестрельным оружием и приемами едино-
борств, не могла обнаружить слежку и оторваться от нее, плохо бегала, но
память у нее была феноменальная. Анастасия Каменская никогда ничего не
забывала.
- Не откладывай, - продолжал между тем Гордеев. - Выбирай стажера для
себя, а не для чужого дяди. Подключишь его к делу Ереминой. Похоже, что
за десять дней мы убийство все равно не раскроем. Так что будешь с ним
работать, а заодно и учить. Не ошибешься - возьмем его на работу, у нас
людей не хватает. Теперь другое. Весной к нам приезжала делегация сот-
рудников итальянской полиции. В декабре планируется ответный визит. Ты
тоже едешь.
- Почему? - растерялась Настя. - С чего это?
- А ты не вникай. Едешь - и все. Считай, что это компенсация за ис-
порченный отпуск. Я уговаривал тебя ехать в санаторий, я сам доставал
тебе путевку и чувствую себя отчасти ответственным за то, что ты так
толком и не отдохнула. Поедешь в Рим.
- А как же Еремина? - глупо спросила Настя.
- Еремина? А что Еремина? Если по горячим следам не раскрыла, то по-
том уже пять-шесть дней роли не играют. В Рим летишь 12 декабря. Если к
этому времени ты убийцу Ереминой не найдешь, то ты не найдешь его никог-
да. Это очевидно. И потом, без тебя жизнь не остановится. Надо будет
что-то делать - сделает Чернышев. Да и стажер будет...
К подбору кадров Виктор Алексеевич относился весьма серьезно, не пре-
небрегая и выпускниками высших учебных заведений МВД. Каждый год перед
началом периода стажировок он по негласной договоренности с начальником
учебного отдела Московской высшей школы милиции посылал Каменскую выб-
рать слушателя, которого направят к ним на практику. Для этого существо-
вала такая удобная "крыша", как приглашение практических работников для
проведения отдельных занятий, особенно по криминалистике, уголовному
процессу и оперативно-розыскной деятельности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19