Так она и оказалась сотрудником
фирмы.
- Когда вы с ней познакомились?
- Давно, когда она еще была маляром. В соседней квартире делала ре-
монт. Сначала заходила ко мне на чашку чаю, когда делала перерыв. Потом
предложила приготовить мне обед, сказала, что хорошо готовит и ей ужасно
хочется приготовить обед для мужчины, а не для подруг по общежитию. Я не
сопротивлялся, Вика мне нравилась, она казалась очень славной и откры-
той. Ну и потом, красавица была редкостная.
- Борис... - Настя помялась. - Вы не возражали против той работы, ко-
торую Вика выполняла на фирме?
- Я не был в восторге, но не из ревности, а по соображениям чисто че-
ловеческим. Когда молодая женщина зарабатывает на жизнь проституцией не
потому, что ей это безумно нравится, а потому, что она больше ничего не
умеет, а денег хочет иметь много, - это печально во всех отношениях. Но
высказываться вслух я не мог.
- Почему же?
- А что я мог предложить ей взамен? Фирма сразу же приобрела для нее
квартиру, купила мебель. И платили ей столько, сколько я за год зараба-
тываю. Пока она была маляром, я делал ей подарки, баловал ее. А в пос-
ледние два года все переменилось, теперь уже Вика делала мне подарки.
Меня поначалу это очень смущало, потом я многое понял...
- Что именно? - насторожилась Настя.
- Детский дом. Вы постарайтесь вникнуть, представить себе, и вы тоже
поймете. Все общее, все как у всех. В ее детстве не было многого из то-
го, что есть у детей, растущих в семьях. И Вике все время хотелось как
бы компенсировать это, "добрать", что ли. Она совсем не дорожила памятью
о детском доме, отношения поддерживала только с Лелей Колобовой. Отноше-
ния с подругами по общежитию тоже порвала. Ей хотелось, чтобы у нее были
не общие, а свои, индивидуальные подруги, свой собственный круг друзей,
которых она выбрала бы сама, а не таких, которых судьба случайно свела в
один класс, в одну группу или в одну комнату. Она хотела сама выбирать,
что ей делать и с кем ей общаться. Конечно, этот выбор оставлял желать
много лучшего, но... Свою голову ведь не приставишь. Для нее важным было
только то, что она выбирает знакомых по своей воле и желанию, а то, что
это порой бывали какие-то сомнительные личности, ее не волновало. То же
самое с обедами и подарками: ей хотелось выбрать себе объект и забо-
титься о нем, ей хотелось иметь семью. Все это в полную силу обрушилось
на меня, и со временем мне это стало даже нравиться.
- Она хотела выйти за вас замуж?
- Может быть. У нее хватало ума не говорить об этом. С ее образом
жизни разве могла она предложить себя в качестве жены?
- А что, этот образ жизни непременно надо было сохранять?
- Я ведь говорил, Вика хотела иметь очень много денег.
Поймите, она не была жадной, совсем наоборот, она не копила деньги, а
тратила направо и налево. Безудержное стремление к достатку - тоже ком-
пенсация нищего детдомовского детства.
Так что ей приходилось выбирать, чего же ей хочется больше - заму-
жества или денег.
- А вы, Борис? Вы бы хотели жениться на ней?
- Ну, я уже дважды был женат, плачу алименты на дочку. Конечно, я хо-
тел бы иметь нормальную семью, детей. Но не от Вики. Она слишком много
пила, чтобы родить здорового ребенка и быть хорошей женой и матерью. Ей
нравилось поиграть в жену здесь, у меня, но - два, от силы три дня в не-
делю, на большее ее не хватало. Или проводила время с очередным клиен-
том, или со своими друзьями, или просто валялась на диване и мечтала.
Еще кофе?
Борис насыпал зерна в кофемолку и продолжил свой рассказ о безалабер-
ной и непутевой Вике Ереминой.
Много лет, собственно, наверное, всю жизнь, сколько она себя помнила,
ей периодически снился страшный сон. Порой часто, порой с перерывом в
несколько лет, но сон этот возвращался к Вике, заставляя ее просыпаться
и дрожать от страха. Она видела окровавленную руку. Человек, которого во
сне не было видно, вытирает руку о белую оштукатуренную стену, оставляя
на ней пять красных полос. Появляется другая рука, владельца которой то-
же не видно, и чем-то рисует поперек пяти полос скрипичный ключ. Разда-
ется мерзкое хихиканье, постепенно перерастающее в отвратительный злоб-
ный хохот, и под этот хохот Вика в ужасе просыпалась.
В конце сентября Вика пришла к Карташову и прямо с порога заявила:
- Кто-то подсмотрел мой сон и рассказывает об этом по радио.
В первый момент Борис растерялся. "Приехали, - подумал он. - Девочка
допилась". Что в подобных случаях делать, он не знал. То ли объяснять
ей, что такого не может быть, что это - проявление болезненной психики,
то ли поддакивать и соглашаться, делать вид, что веришь. Борис выбрал
третий вариант, сочетающий, как ему казалось, лечебный момент и внешнее
согласие. После того как навязчивая идея не покинула девушку и через не-
делю, он предложил:
- Давай попробуем нарисовать твой сон. Если существует сила, которая
крадет твои сны, то ее это должно испугать.
Вика, вопреки опасениям, не отказывалась, и Борис сделал несколько
эскизов, пока не получилось нечто очень близкое к тому, что ей снилось.
Но это не помогло. Вика все больше погружалась в свою идею, но болезнен-
ное состояние отрицала и идти к психиатру категорически отказывалась.
Тогда Карташов решил сам проконсультироваться у специалиста. Врач приз-
нал, что внешние симптомы похожи на начало острого психического заболе-
вания, что идея воздействия на человека по радио и проникновения в мысли
характерна для синдрома КандинскогоКлерамбо, но с уверенностью ничего
утверждать нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19