Но тогда он не спросил о его значении.
– Едем! – сказал Диегонь. – Мы надеемся, – обратился он к людям, – что вы не откажетесь сказать несколько слов каллистянам.
– Конечно нет, – ответил Широков.
– Ты помнишь, – спросил Синяев по-русски, – как Бьяининь выступал перед микрофоном пятнадцатого августа?
– На Земле, – сказал Широков, и в его голосе прозвучала грусть.
– Я тогда думал, – также по-русски сказал стоявший рядом Бьяининь, – что ваше «радио» – это то же, что наша бьеньета, и считал, что меня видят все жители Земли; и очень удивлялся, что «бьеньета» так мала. Шутка Бьяининя рассеяла овладевшее было друзьями тоскливое настроение. Земля была далеко; раньше чем через три года они не полетят к ней. Грустить о разлуке не время.
– Садитесь! – сказал Женьсиньг.
Широков повернулся и вздрогнул от неожиданности. Не меньше его были удивлены и все остальные.
Находившаяся перед ними «лодка» висела в воздухе. Было совершенно ясно, что ее поддерживает не реактивная сила. Крупное насекомое, похожее на паука, пробежало под дном аппарата на длинных суставчатых ножках. Очевидно, воздух под лодкой был спокоен.
Широков по привычке посмотрел на Мьеньоня, ожидая объяснений. Но инженер смотрел на странный аппарат с неменьшим удивлением, чем другие.
– Объясните, пожалуйста, – сказал Ньяньиньг, – что это такое? В чем тут дело?
Весь экипаж звездолета повернулся к Женьсиньгу.
Но вместо него, совершенно неожиданно для Широкова, ответил Синяев.
– Антигравитация, – сказал он. – Тот же принцип, что и на звездолетах внутренних рейсов.
– Совершенно правильно, – подтвердил Женьсиньг. – Вероятно, у вас на Земле хорошо известно об антигравитации? – спросил он.
– Теоретически, – улыбнулся Синяев. – Практического применения еще нет.
– Это последнее достижение нашей техники. Олити, – Женьсиньг указал на «лодку», – имеются всюду. Вы с ними еще не раз встретитесь.
– Отложим знакомство, – сказал Диегонь. – Но слово «олити» не ново.
– Название осталось прежним. Изменился только принцип. Да и то не у всех олити. Очень многие из них еще старой конструкции.
Широков и Синяев первыми вошли в «лодку». За ними последовали Женьсиньг, Диегонь и Бьяининь.
Когда кто-нибудь ставил ногу на борт, олити покачивалась, точно под нею находилась вода невидимого озера.
Мьеньонь внимательно следил за посадкой.
– Вес олити увеличился, – сказал он. – Почему это не влияет на ее положение?
– Сила антигравитационного поля изменяется автоматически, – ответил Женьсиньг. – Мы скоро вернемся.
Прозрачный колпак опустился.
Широков и Синяев сильно волновались. С этого момента начиналась их жизнь на Каллисто. Впереди на каждом шагу их ожидало неожиданное и непонятное, неизвестная обстановка, чуждые условия быта. Этот «автомобиль», не подчиняющийся законам тяготения, был первым звеном длинной цепи, которую им предстояло наблюдать в продолжение трех земных лет.
С чувством, похожим на то, которое он испытал, когда за ними закрылась дверь подъемной машины в день старта с Земли, Широков опустился в кресло, сделанное как будто из стекла. Оно мягко поддалось, облегая тело упруго, как жидкость. Он перестал ощущать свой вес. Так бывает, когда погружаешься в воду.
Никто не сел за управление, – его не было.
Как только опустился прозрачный колпак, олити плавно повернулась и двинулась вперед.
Кто же все-таки управляет ею? Неужели она сама выбирала дорогу, с помощью каких-то необычайно совершенных «телеглаз», «электронного мозга» и созданных каллистянами механических «нервов»?
– Я знаю столько же, сколько и вы, – с непривычной сухостью ответил Диегонь на вопрос Синяева.
– Начиная с завтрашнего дня, – сказал Женьсиньг, –вы получите ответ на любой ваш вопрос. А сейчас не отвлекайтесь. Для всей Каллисто сегодня торжественный и радостный день встречи. Потом, в Атилли.
– Что такое Атилли? – все же спросил Широков.
– Хорошо, что хоть на это я могу вам ответить, – улыбнулся Диегонь. – Атилли – это название города. Очевидно, решили поселить вас в нем.
– Именно так, – сказал Женьсиньг. – Мы долго думали, где вам будет лучше, и остановились на Атилли. Это самый далекий от экватора город из всех больших городов Каллисто.
– Это правильно, – сказал Синяев, – но только на первое время.
– Вы можете жить где хотите, – поспешно уверил его Женьсиньг.
– А где живете вы? – спросил Широков у Диегоня, впервые подумав, что придется, может быть, расстаться со спутниками по полету, к которым они так привыкли.
– Никто из нас, – ответил Диегонь, – никогда не жил в Атилли. Но мы проводим вас туда и останемся там, чтобы быть вместе.
Обрадованный Широков провел пальцами по лбу Диегоня. Люди уже привыкли выражать благодарность по-каллистянски. Это было то же, что крепкое рукопожатие на Земле.
Олити остановилась у самой арки, которую Широков и Синяев видели недавно на экране в центральном посту звездолета.
Выйдя из машины, они сразу обратили внимание на скульптуры у входа и легко узнали всех своих спутников.
– Их придется переделать, – сказал Женьсиньг. – От Мьеньи вернулись не двенадцать человек, а четырнадцать.
– Слово «Мьеньи» также придется переделать, – заметил Бьяининь. – Звезда, которую мы называем «Мьеньи», имеет другое название – Солнце.
– Сьольньце, – медленно, с трудом повторил Женьсиньг. – Это трудное слово. Но говорить «Мьеньи» мы больше не имеем права. А как вы называли наш Рельос?
– Сириус, –ответил Синяев. – Я понимаю, что вам трудно сказать слово «Солнце». Называйте нашу звезду «Гелиос». (Гелиос – Солнце (греч.).)
– А почему у вас несколько названий одного и того же предмета?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83