Их было много тысяч. Еще выше летело очень много олити.
На набережной стояла бесчисленная толпа. Вероятно, все население города, а может быть и много каллистян из других городов, вышло навстречу. В памяти Широкова и Синяева остались только разноцветные одежды и цветы, которыми был усыпан весь путь от пристани до этого дома.
Людей Земли и двенадцать каллистянских звездоплавателей на руках вынесли с корабля на берег.
Широков и Синяев знали, что Женьсиньг, Гесьянь и другие, оставшиеся на острове, вылетели в Атилли сразу вслед за ними, но никого из этих «старых» знакомых, которые, несомненно, находились в толпе, они не видели. На Земле знакомые, конечно, подошли бы к героям дня.
Их несли на руках, передавая друг другу, не менее двух часов. Это было медленное продвижение в несметной толпе. И хотя оно было радостным и волнующим, для Широкова и Синяева оно превратилось в жестокую пытку, чего не заметили обычно такие чуткие и внимательные каллистяне.
Когда на пороге дома их, наконец, опустили на землю, оба гостя Каллисто были близки к обмороку. Но у них хватило сил скрыть страдание, невольно причиненное им гостеприимными хозяевами. Они не хотели омрачать радость встречи, так как хорошо знали, что каллистяне будут в отчаянии от своей непредусмотрительности.
Причиной этой пытки были привычные для каллистян лучи Рельоса, невыносимый зной, который изливался на землю.
У Широкова и Синяева гудели головы, путались мысли, все тело было покрыто густым липким потом. Они были счастливы, когда в сопровождении Диегоня, Синьга и еще одного незнакомого им каллистянина прошли в прохладные комнаты.
Только здесь Широков, опасаясь теплового удара, сказал Синьгу об их состоянии.
Было ясно, что его слова поразили и огорчили троих каллистян, но они не стали тратить времени на извинения, а сразу приступили к делу.
Гостей отвели в помещение, середину которого занимал большой бассейн, быстро раздели и посадили в воду необычного голубого цвета. Синьг принес два сосуда, очень похожих на бокалы, наполненных бесцветной жидкостью, и попросил выпить ее. Их мысли сразу прояснились.
Потом их тщательно вытерли и одели в легкую каллистянскую одежду, так как их собственная была насквозь мокра от пота, а весь багаж остался на корабле.
Все это производилось быстро и молча.
Только тогда, когда они прошли в комнату с фонтаном и по требованию Синьга легли на «диваны», врач звездолета угрюмо сказал:
– Я никогда не прощу себе этого.
Диегонь только посмотрел на Синьга, и в его взгляде был горький упрек.
– Мы теперь чувствуем себя совсем хорошо, – сказал Широков.
– Вы были обязаны сказать об этом гораздо раньше, – сказал каллистянин, имени которого они еще не знали. – Любому, кто находился рядом. Один из вас врач, и он должен знать, какой опасности подвергал себя и товарища.
– Кому принадлежит этот дом? – спросил Широков, избегая необходимости признаться, что врачом является именно он.
Каллистянин с удивлением посмотрел на Широкова. Вопрос, очевидно, был ему непонятен.
– Дома, – ответил Диегонь, – не могут никому принадлежать. Они принадлежат всем. Так же, как и все остальное. Этот дом подготовили специально для вас, по указаниям Гесьяня и Синьга. Те, кто жил здесь раньше, переселились в другой. В Атилли домов больше, чем нужно его населению.
– Если дом был занят, – сказал Синяев, – то проще было подготовить какой-нибудь другой. Не все ли равно. К чему было тревожить людей?
– Не беспокойтесь об этом. Каллистяне часто переезжают из дома в дом или из одного города в другой. Этот дом подходит для вас хотя бы потому, что здесь есть фонтаны, а они далеко не везде. Не все любят прохладу.
– А как же личные вещи… – начал Широков, но замолчал, не закончив фразы.
Здесь, на Каллисто, земные представления и понятия были неприменимы. Слова «частная собственность» давно исчезли из сознания каллистян. Вопрос, который он хотел задать, был бессмысленным для них.
– Мне кажется, – сказал Широков, – что нам лучше всего заснуть. Сегодня было слишком много впечатлений.
– Безусловно так, – согласился Синьг. – Спите сегодня здесь.
Принесли простыни и подушки. Эти вещи были точной копией земных. Материал был тонок и шелковист. Одеяла были, конечно, не нужны в этом сверхтропическом климате.
Была вторая половина дня, и на улице было совсем светло. Широков спросил, нельзя ли чем-нибудь закрыть огромные окна, которых в этой комнате было два.
Незнакомый каллистянин подошел к окну. Что он сделал, люди не заметили, но оба огромных окна вдруг затянулись словно дымкой тумана, которая быстро густела.
– Какой цвет вы предпочитаете? – спросил каллистянин.
– То есть? – спросил Синяев.
– Каким цветом закрыть окна? Зеленым, синим или желтым?
– Пусть будет желтым.
Закрывшая окна «завеса» окрасилась в желтый цвет.
– Так хорошо?
– Очень хорошо, спасибо!
В который уж раз за этот знаменательный день Широков и Синяев молча переглянулись. То, что произошло, было совершенно непонятно, но ни тот, ни другой не задали вопроса. Они слишком устали. Впереди еще много времени.
– Вы будете спать до утра, – улыбаясь, сказал Синьг на прощание.
Если бы он знал, что они не смогут заснуть так долго, то, конечно, вернулся бы и помог им справиться с бессонницей. Но его не было в доме. Как и все каллистяне, вернувшиеся из космического рейса, он торопился увидеться с родными, которые съехались в Атилли и давно ожидали здесь.
Широков и Синяев одни находились в обширном дворце, предоставленном в их полное распоряжение на все время, которое они проведут в Атилли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83