Вышеупомянутые дамы были ходячими хрониками страстей и безумств лондонского общества. Разумеется, они и не подумали бы делиться особенно пикантными подробностями с молодой незамужней леди, Тем не менее Лиззи получила отчет о матримониальных планах и успехах нескольких джентльменов, имена которых были знакомы и братьям, и мистеру Муру. В течение следующего получаса они обсуждали возможности, которые открываются предприимчивым людям, стоит лишь дойти до алтаря, – презренный металл, власть, привилегии.
– Ах, я совсем забыла сказать, что младший Фонтейн ухаживает за леди Барнаби, – прибавила Лиззи.
– Леди Барнаби – это вдова сэра Ивлина Барнаби? – вскричал мистер Мур. – Но она старше Фонтейна лет на двадцать!
– И на двадцать тысяч фунтов богаче, – заметила Лиззи. – Богатая женщина никогда не покажется слишком старой.
– Думаю, ты гораздо больше подошел бы вдове сэра Ивлина, чем Фонтейн, – сказал Мэтью брату.
– Что? Оставить бедность? Никогда! – рассмеялся мистер Марсден.
– Что ж, можно быть бедным, но независимым и никому не обязанным, – сказал мистер Мур.
– Но когда престарелая невеста испустит дух, можно стать и богатым, и независимым, и никому не обязанным, – поправила Лиззи.
– Завидное положение, – заметил мистер Марсден. – Но я придерживаюсь твердого убеждения, что мужчине следует продавать себя только по необходимости, но не ради роскоши.
Мэтью Марсден и мистер Мур присвистнули. Лиззи приподняла бровь:
– Что вы считаете необходимым, мистер Марсден?
– Уголь. Вино, камамбер, книги и… – Марсден бросил на Лиззи лукавый взгляд. – Время от времени – билеты на симфонический концерт.
– Да, – с серьезным видом заметил Мэтью Марсден. – Полностью согласен. Симфонический концерт – одно из необходимых удовольствий в жизни. Бывали времена, когда я изнывал от желания туда попасть.
Рассмеявшись, Лиззи поперхнулась чаем. В ее распоряжении тут же оказались три носовых платка. Мистер Марсден беззвучно рассмеялся, его плечи дрожали. Мэтью Марсден и мистер Мур обменялись озадаченными взглядами. Лиззи взяла платок мистера Марсдена и вытерла лицо. Ей было так весело, что она не испытывала ни малейшей неловкости.
– Что здесь смешного? – спросил Мэтью Марсден.
– Потом объясню, – пообещал старший брат. – А теперь вам пора идти, не то опоздаете к чаю у мисс Мур.
Мистер Мур поспешно вскочил:
– Тетя терпеть не может непунктуальности. Быстро, ради строчки с моим именем в ее завещании!
Все рассмеялись. Мэтью Марсден и мистер Мур сердечно пожали руку Лиззи и понеслись вниз по лестнице, как стадо бизонов.
После их ухода Лиззи осталась стоять. Мистер Марсден, искоса бросив на нее спокойный взгляд, подошел к окну. Время шло к вечеру, и солнце вот-вот должно было исчезнуть за крышами домов на противоположной стороне улицы. Последний луч света, описав угол, ударил в окно, озарив фигуру мистера Марсдена. Его светлые волосы вспыхнули ореолом, словно выписанные Вермеером, прядь за прядью.
– Мне понравился ваш брат. Он кажется очень хорошим человеком, – нарушила молчание Лиззи. Она снова заробела, оставшись наедине с мистером Марсденом. Ей и раньше приходилось бывать с ним с глазу на глаз, но сейчас в его гостиной чувство уединения усилилось.
Марсден ответил:
– Мэтью просто ангел.
– А мистер Мур?
– Нет, мистер Мур просто друг. Возлюбленный Мэтью умер три месяца назад – он все еще оплакивает его.
– Ох, я не знала.
– Мэтью очень скрытный человек. Я бы сказал – под стать мистеру Сомерсету.
Упоминание имени жениха вернуло Лиззи к действительности. Она вспомнила, зачем пришла. Ей лучше приступить прямо к делу – слуг в доме нет, так как сегодня воскресенье, но ее отец скоро пробудится от послеобеденного сна и удивится: куда ушла дочь, одна, без сопровождения?
– Я позвоню, чтобы принесли еще чаю? – спросил мистер Марсден.
Лиззи покачала головой. Поскольку ей нечем было предварить вопросы, которые она собиралась задать, она решила вовсе обойтись без вступления.
– Это вы посылали мне цветы, когда я болела? Марсден подошел к столу и плеснул в чашку остывшего чаю. Прозрачная жидкость янтарного цвета сверкнула серебром, подхваченная последним лучом солнца, который, казалось, преследовал мистера Марсдена по пятам.
– Вам потребовалось так много времени, чтобы догадаться?
– Да. Ваше поведение не давало возможности вас заподозрить.
– Безразличным притворяться всегда легче. Другими словами, он был к ней неравнодушен. Сердце Лиззи возликовало – и болезненно сжалось. Боже, до свадьбы пять недель.
– Я думала, это мистер Сомерсет.
– Вы слепы, мисс Бесслер.
– Да, я была слепа. – Лиззи скомкала его влажный носовой платок и бросила на чайный столик. Потом расправила, пригладила уголки.
– Значит, вы… испытывали ко мне привязанность?
– Значит, так англичане называют одержимость к посещению симфонических концертов в любое время дня и ночи?
Лиззи схватила чашку с холодным чаем и осушила ее до дна.
– Вы сами англичанин и прекрасно знаете, как это называется.
– Что ж, хорошо. Я питаю к вам привязанность, против которой бессильны любые доводы. Все это ужасно несдержанно и страшно осложняет жизнь. Нет ли у вас разумного совета, как справиться с напастью?
Лиззи вовсе не считала его чувство напастью.
– Почему вы не дали мне знать раньше?
– Когда думал, что вас больше интересуют полногрудые подруги, чем мужчины?
– Вы, кажется, не проявили должной осмотрительности в выборе объекта своей привязанности, мистер Марсден.
– Привязанность выбирает сама. Мы лишь находим резоны для ее оправдания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97