– Здравствуй, Эмилия, – сказала леди Палмерстон, когда они вошли в гостиную. Она занимала свое привычное место в кресле перед камином. – Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, но почему вы спрашиваете? – Эмилия уселась на кушетку напротив Анджелы, и Филипп сел рядом. Оказаться совсем рядом с Анджелой, коснуться ее, пусть даже слегка, – это было слишком, он мог потерять остатки самообладания. Такое не должно произойти в гостиной леди Палмерстон.
– Я только хотела предупредить тебя, если ты вдруг перепутала: рядом с тобой не твой муж, – сказала леди Палмерстон, строго взглянув на Филиппа.
– Я ничего не перепутала. Полагаю, в представлении никто, не нуждается? – с невинным видом спросила Эмилия.
Филипп наконец-то позволил себе посмотреть на Анджелу. Она тоже взглянула на него. Даже с таким обвиняющим и вопрошающим выражением лица она никогда не казалась такой… хорошенькой. Ее длинные вьющиеся волосы, сзади собранные лентой, падали ей на спину. Его пальцы дернулись от непроизвольного желания нырнуть в эти волосы, которые, как он хорошо знал, были мягкими и шелковистыми.
На ней было простое утреннее платье голубого цвета, в тон ее глазам. Оно шло ей несравнимо больше, чем грубые серые одеяния, которые она носила в аббатстве. Сейчас Филипп легко мог представить ее в гостиной Астон-Хауса. Там они будут вдвоем.
Его взгляд самопроизвольно остановился на декольте. Оно не было слишком большим, но не скрывало соблазнительную ложбинку и выпуклости ее груди. Он с трудом оторвался и вновь взглянул ей в глаза. Даже он понимал, что сейчас нельзя смущать ее и пожирать влюбленным взглядом ее фигуру.
– В представлении действительно нет нужды, – сказала леди Палмерстон. – Филипп, если не секрет, кому вы несли эти цветы?
Только сейчас он вспомнил о букетах.
– Цветы. Это вам, леди Палмерстон, – сказал он, протягивая ей букет фиолетовых гиацинтов.
– Вы явно изменились, – произнесла она, принимая цветы и одобрительно кивая.
– Безусловно, – одновременно произнесли Филипп и Анджела. Они посмотрели друг на друга и улыбнулись.
– Гм… – пробормотала леди Палмерстон в ответ. – Спасибо, Хантли. Вам удалось меня удивить.
– А это вам, – сказал Филипп, протягивая второй букет Анджеле.
Это были розы самых разных оттенков. Флорист пытался объяснить Филиппу значение каждого цвета, но он был слишком нетерпелив и взял по нескольку роз каждого цвета: розовые, белые, желтые, красные. После секундной заминки Анджела приняла цветы.
– Как вы поживаете, Анджела? – спросил Филипп, как только дворецкий вышел, чтобы поставить цветы в вазы, и стало ясно, что никто из женщин не собирается начать разговор. Впрочем, начни сейчас леди Палмерстон традиционный разговор о погоде, Филипп бы этого не вынес.
– Спасибо. У меня все хорошо. А как вы поживаете?
– Неплохо.
Горничная принесла свежий чай и вазы с цветами, которые поставила на маленькие столики по обеим сторонам двери гостиной. Некоторое время они молча пили чай, потом Филипп поинтересовался, получала ли Анджела какие-либо известия из аббатства.
– Вообще-то да, – ответила Анджела, и ее глаза слегка загорелись. Он задал правильный вопрос! Он понял, что он единственный человек в Лондоне, который знает ее старых друзей – тех, о ком она, вероятно, скучает. – Там все в порядке. Уильяма призвали на военную службу. Он сказал, что этот вариант его привлекает больше, чем духовный сан.
– Я в этом не сомневался! – согласился Филипп.
– Конечно. Да, ремонт часовни уже закончен.
– Слава Богу, что им удалось обойтись без моей помощи. Это меня очень беспокоило, – невозмутимо произнес он. Ему хотелось пошутить, чтобы хоть на несколько минут вернуться в прежние времена.
– Конечно, если учесть, что вы только и делали, что, сняв рубашку, стояли поблизости, – парировала Анджела.
– Так было легче таскать доски. Между прочим, я не слышал никаких нареканий по поводу моей работы.
– Если бы вы оставались в монастыре чуть дольше, вы бы их услышали, – не преминула съязвить Анджела.
– Это справедливо. А если учесть, кто именно набился ко мне в сопровождающие, я бы с радостью остался и выслушал бы все, что мне суждено было услышать – упреки, нарекания, а может быть, и комплименты.
– И кто же сопровождал вас? – спросила Анджела, с некоторым раздражением ставя чашку на столик.
– Некто Пьер и Франсуа – самые отъявленные мерзавцы, которых когда-либо производил на свет род человеческий.
– И ради них вы покинули меня?
– Они преследовали меня по указанию некоего грязного ростовщика, которому я по неведению задолжал довольно крупную сумму.
– Но ведь у вас не было денег, или вы солгали?
– Я не лгал. У меня действительно не было денег, о чем я и сообщил бандитам, но в их заплывших жиром мозгах родилась чудовищная идея – взамен моего долга, тысячи фунтов, они собирались похитить вас.
– Меня? Какая им могла быть от меня выгода?
– Вам не обязательно знать о подобных вещах.
По лицу Анджелы, быстро сменяя друг друга, пробежали гримаски стыда, понимания, ужаса и, наконец, радостного облегчения. Единственное, чего не заметил Филипп в этой пляске чувств, – прощения.
– Не стоит благодарить меня, я понимаю, что ваши чувства сложно передать словами, – нарочито небрежно заметил Филипп. – К счастью для нас обоих, у меня есть богатый брат, которому доставляет огромное удовольствие одолжить мне некоторые средства исключительно для того, чтобы иметь возможность бесконечно поддразнивать меня.
– Это правда, Эмилия? – спросила Анджела.
– Правда, – ответила Эмилия. – И Филипп безропотно сносит все насмешки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101