Саре стало жарко.
– Мне надо уйти, – неожиданно сообщила она. – Я плохо себя чувствую.
– Но только что принесли еду.
– Извини, но я не голодна. Просто отправь меня домой, а потом Грувер вернется за тобой.
– Клэр, это будет грубо. Каулины пригласили нас.
Она повернулась к Элизабет.
– Элизабет, я уверена, вы поймете, если мне придется уйти прямо сейчас. Я не привыкла так надолго оставаться без Вильяма.
– Ну конечно, я понимаю, дорогая, – ответила Элизабет. – Имея двух собственных детей, я все отлично помню. Еще увидимся. И я жду тебя в четверг на следующей неделе.
С облегчением и благодарностью Сара пожала ей руку, подхватила костыли и поспешила из ресторана.
Глава седьмая
Оказавшись на улице, она быстро пошла к экипажу. По дороге ее догнал Николас. Появился Грувер.
– Миссис Холлидей спешит, – сказал Николас.
– Простите меня, вам придется вернуться за мистером Холлидеем, – извинилась Сара.
– Нет, не придется, – сказал Николас кучеру, а затем повернулся к ней: – Это слишком далеко, чтобы ездить туда-сюда в этот час. Я уже пожелал Каулинам спокойной ночи.
Он уложил костыли и поднял ее саму, а затем сел напротив. Грувер убрал подножку, залез на козлы, и уже через минуту они были в пути.
– Я очень сожалею, что испортила тебе вечер, – извинилась Сара.
Он вздохнул и устало откинулся на сиденье.
– Ты не испортила мне вечера. Я просто хотел доставить тебе удовольствие и познакомить тебя с женой Эдварда.
Эти произнесенные тихим голосом слова удивили ее. Он приподнял кожаную шторку, и лунный свет осветил его строгие черты.
Да, он был человеком жестким и упорным, как сталь с его фабрики. Он был предельно осторожен и подозрителен к ней.
И он, кстати, был абсолютно прав.
Она обманывала и его, и его добрейшую мать. Она играет роль, преследуя лишь собственную выгоду, и он в равной мере был пешкой и противником в ее игре. Неожиданно она осознала абсурдность своей злости на него.
– Спасибо, Николас, – мягко, искренне поблагодарила она его. – Мне очень понравилось в театре. И я рада, что познакомилась с Элизабет. С ней так приятно общаться.
Он повернулся, и в полутьме она скорее почувствовала, чем увидела его взгляд. Он не побеспокоился о том, чтобы включить свет в салоне. После долгого, как ей показалось, молчания он произнес:
– Пьесы Стефана были лучше этой. Правда?
– Ты хочешь сказать, что видел работы Стефана? – в голосе прозвучал скепсис. Она была уверена, что он всегда игнорировал избранную братом профессию.
– Две.
– Он знал?
Лицо у него стало печальным. Он покачал головой и снова отвернулся к окну.
– Я знаю, ты не одобрял выбора Стефана, – мягко произнесла она. – Но я также знаю, что ты сильно любил его.
Он повернулся, и в темноте она смогла увидеть только половину его лица.
– Откуда ты знаешь?
– Я вижу твою боль. И я не забываю, что причина твоего недоверия и подозрительности – лишь желание защитить свою семью.
Он ничего не ответил, и она добавила:
– Неважно, как все складывалось между тобой и Стефаном, ты хотел как лучше. Ты хотел как лучше для него.
Похоже, над последними словами он задумался.
– Тебе не кажется, что хотеть лучшего не всегда достаточно?
– Теперь такое впечатление, что ты винишь себя за ваши размолвки.
– Леди, вы ничего не знаете ни обо мне, ни о моих отношениях с братом.
– Я начинаю думать, что знаю.
Он отвернулся, и Сара поняла, что разговор окончен. Ему не нравилось, когда с ним менялись ролями.
Похоже, все это грозило плохо кончиться, если только за время своего пребывания у них она не найдет возможности изменить ситуацию.
Этот вопрос занимал ее мысли всю следующую ночь.
Последние несколько дней Милош был каким-то отстраненным. Николас знал его достаточно долго, чтобы понять, что того гложет какая-то мысль. Он оторвался от стопки писем и внимательно посмотрел на своего заместителя, сидящего за столом напротив.
– С цифрами какая-то проблема? – спросил Николас.
Милош отрицательно покачал головой.
– Мы выполнили нашу производственную норму?
– На самом деле на несколько тысяч фунтов даже перевыполнили.
Николас постучал по столу кончиком украшенного перламутровой ручкой ножа для бумаги.
– Ну, тогда скажи, что тебя беспокоит?
Милош пробежал пальцами по своим песочным волосам, откинулся на стуле, отчего заскрипели пружины и кожаная обивка, и, глядя Николасу в глаза, ответил:
– Ладно. Дело в Клэр.
Николас в негодовании отбросил нож.
– Так я и знал. Что сделала эта женщина на этот раз?
Милош некоторое время смотрел на него поверх скрещенных кистей рук.
– Она ничего не сделала. По крайней мере, я ничего такого не знаю. Кроме того, что она вышла замуж за твоего брата, а затем с ней случилось несчастье. Именно поэтому я не понимаю, откуда у тебя такое отношение к ней и такая подозрительность.
– Что за чушь она вбила тебе в голову? – спросил Николас, нахмурившись.
– Ты нанимал детектива расследовать ее прошлое?
Николас не видел причины чувствовать себя виноватым из-за желания защитить интересы семьи.
– Конечно. Я был бы дураком, если бы этого не сделал.
– Ну и как, результаты повлияли на твои к ней чувства?
– Конечно. Ее отец был рабочим на заводе в Нью-Йорке. Он умер, когда она была совсем маленькой. Доходы ее матери стали несколько сомнительными.
– А Клэр?
– Клэр начала работать на швейной фабрике, когда ей было тринадцать лет. Но ту работу она оставила, чтобы шить костюмы для театров. У нее было несколько интимных связей с мужчинами до Стефана. Все так или иначе связаны с театром.
– А тебе не кажется, что Стефан и сам был в состоянии судить о ней?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58