Сара без стука открыла дверь и вошла. С последнего раза, когда она была в кабинете, здесь появилась детская кроватка.
– Я обнаружил ее на чердаке, – ответил он на ее вопросительный взгляд. – Я подумал, что ему понравится смена обстановки. Я не буду курить, пока он здесь.
Все это было удивительно. Она стояла рядом, не произнося ни слова.
– Я попросил принести тебе чаю.
Она взглянула на поднос на углу его массивного стола.
Он подошел ближе и осторожно принял переданного ему младенца. Сара молилась, чтобы Вильям вел себя спокойно.
– Сделай себе чаю, – предложил он. Она налила, добавила лимона и сливок.
– А ты хочешь чашечку?
Он покачал головой и устроился в кресле.
– Ну что ж, Вильям, что у тебя за жизнь со всеми этими женщинами наверху? Тебе надо почаще спускаться ко мне, пока они тебя не избаловали.
Подавив улыбку, Сара взяла чашку и села на диван.
– Не понимаю, как женщины умудряются увидеть знакомые черты у такого маленького человечка. У него крошечный нос, крошечные ушки, крошечный ротик… какого цвета у него глаза?
– Голубого. Твоя мама думает, что цвет может измениться, но мне так не кажется. – Сара сделала глоток чая.
Николас рассматривал Вильяма как человек, впервые увидевший младенца. Он поймал кулачок, которым Вильям молотил по воздуху, и стал рассматривать пальчики.
Чай, успокаивающий голос Николаса и его мирное настроение успокоили Сару. Она откинулась на спинку дивана и наслаждалась.
– У него такие светлые волосы, – заметил Николас спустя несколько минут, снова привлекая ее внимание. – При свете огня они кажутся золотыми, как у тебя.
Сердце у нее бешено заколотилось. Он увидел золото в ее волосах?
– По-моему, у него твои губы. Точно такой же изгиб верхней губы вот здесь.
Он знаком с формой ее рта? Николас нежно погладил младенцу щечку и в изумлении вскинул голову.
– Он улыбнулся!
Плененный, Николас рассматривал Вильяма добрую половину часа, разговаривал с ним, гладил щечки. Милое поведение Николаса, его внимание к Вильяму успокоили Сару настолько, что она начала представлять, каково это иметь мужа – настоящую семью. Когда-нибудь у Николаса будут собственные дети. Его жена будет сидеть здесь же и любоваться тем, как он общается с ребенком. Может быть, она будет вязать. Или петь.
Миссис Трент появилась ровно по часам, удачно прервав эти неуместные мысли.
Николас перевел взгляд с миссис Трент на Сару.
– Его ведь не надо уносить? Ты не могла бы переодеть его или что там нужно сделать и оставить здесь?
Сара кивнула миссис Трент. Та ушла и вернулась с чистыми пеленками. Сара поменяла Вильяму пеленки, покраснев от заинтересованного взгляда Николаса.
– Это все? – спросил он.
– Пока все.
Он взял его на руки и начал укачивать, пока Вильям не уснул.
– Кажется, я утомил его.
Сара положила ребенка в кроватку и укрыла одеяльцем.
– Просто его всегда укладывают в это время, – улыбаясь, ответила она.
Николас подошел к ней сзади, и она почувствовала его тепло, услышала запах крахмала от его рубашки, острый запах табака, пропитавший одежду.
Его дыхание коснулось ее уха, посылая дрожь по плечам и рукам. – Он красив.
Слезы подступили к глазам, и она яростно заморгала.
От близости Николаса сердце дико забилось. Она дура, что что-то чувствует к этому мужчине. Она могла с легкостью растаять рядом с ним, окутанная его запахом и теплотой. Ее это унижало, и она молилась, чтобы он отошел, прежде чем догадается, что делает с ней.
– Я действительно думаю то, что сказал раньше, – сказал он ей на ухо.
Колени у нее ослабли, но она сумела не шелохнуться.
– Я горжусь тобой.
– Но…
– Ты хочешь сказать про свою мать? Она кивнула.
– Не надо.
Она ожидала, что он начнет бранить ее за Селию. Но он не производил впечатление человека, настроенного на ссору. И это ей не нравилось.
– Но плитки на полу…
– Грувер нашел в загоне для кареты запасные.
– О-о. А цветок твоей матери?
– Я всегда считал его чересчур кричащим.
– Но она, должно быть…
– Хватит. Пора закрыть этот вопрос. Навсегда.
– Хорошо, – прошептала она.
– Может быть, тебе удастся убедить ее поужинать как-нибудь с нами. – Его дыхание прошелестело по ее волосам. Дрожь пробежала по позвоночнику, голова закружилась в смятении. Она не хотела, чтобы Николас общался с Селией, но как она может ему помешать?
– Твои волосы сводят меня с ума с самого первого момента, когда я увидел их, – признался он.
Эти слова парализовали ей мысли. Если он дотронется до нее, она окончательно растает.
– Мне хотелось потрогать эти упругие локоны, обрамляющие твое лицо и струящиеся по шее. Мне хотелось посмотреть, закрутятся ли они обратно, если их оттянуть.
Она наклонила голову и бессознательно дотронулась до волос.
– Тебе так нравятся мои волосы?
– Не только волосы.
Боже. Глаза закрылись против ее воли. Словно она надеялась защитить себя от чувственной атаки его голоса.
– Мне нравится, как они лежат у тебя на шее, какая светлая и мягкая у тебя кожа. Такая нежная. Такая же мягкая, как у Вильяма.
Я вижу, как бьется пульс у тебя на шее. Я смогу почувствовать его, если коснусь губами. Почему у тебя так участился пульс, Клэр?
Саре казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Она потянулась, чтобы ухватиться за что-нибудь и сохранить равновесие, но наткнулась лишь на его протянутую руку.
Другой рукой он нащупал ее локоны, потянул их, наклонился ближе и вздохнул. Сара была уверена, что услышала его стон.
– Можно? – спросил он хрипло, отпуская ее руку.
Она кивнула, и, подняв руку, встретилась с его пальцами, уже вытаскивавшими шпильки. Дрожащими руками она помогала ему, пока волосы не заструились по плечам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58