– Да.
– Ты планируешь что-то сделать в связи с этим?
– Да. Мне бы хотелось поехать с ним в Диснейленд.
– Вот как.
– Ты позволишь мне поехать?
– Не думаю.
– Ты должна. Днем, когда ты охотишься на своих М.О.И., наш привратник охотно провел бы со мной время в своей каморке, но он агрессивен и слишком груб. Есть еще и мой учитель физкультуры в школе, педофил. Он обожает меня, и у нас масса свободного времени после занятий, но он, наверно, чокнутый и опасен.
– Не нужно недооценивать мой интеллект.
– Ты же знаешь, что я дурачусь. Но я действительно хочу, чтобы ты задумалась.
Щелчок.
– Кем, ты сказала, ты хочешь быть, когда вырастешь?
– Редактором, проверяющим факты.
Щелчок.
– Мне кажется, я сожалею об этом, – говорит Сара. Голос у нее приглушенный. До меня доходит: это значит, что магнитофон спрятан.
– Почему?
– Потому что, вероятно, теперь он не захочет со мной дружить.
– Ты же знала, что так может случиться.
– Я знаю, но я не думала, что это меня расстроит. Теперь мне бы хотелось, чтобы он остался моим другом.
– Возможно, тебе это не удастся.
– Совсем не факт.
– Я знаю. Ты не влюблена в него, не так ли? – спрашивает Генриетта.
– Не настолько. Хотя я хочу, чтобы мы остались любовниками. Но я уверена, что он никогда не захочет.
– Думаю, ты права.
– На него слишком влияет то, что думают другие.
Щелчок.
– Как вы долго! Есть надежда? – спрашивает Генриетта.
– Нет. – Это мой голос.
– Вот видите, я это знала.
– Да, я помню.
Она плачет.
– Ну что же, приезжайте домой. Уже поздно.
Молчание.
– Хорошо? – говорит она. – Пожалуйста, вы можете сейчас привезти Сару домой?
– Нет. – отвечает мой голос.
– Почему нет?
– Вам нужно включить ваш магнитофон.
– Он уже включен.
– Вы должны приехать в больницу. Произошел несчастный случай. С Сарой.
– С ней все в порядке?
– Нет. – Пауза. – Ее сбила машина, и она мгновенно умерла.
Она кричит долго и протяжно.
У той Генриетты, которая сейчас передо мной, глаза закрыты, но она не спит. Рука ее все еще в коробке, и она гладит косы. Я закрываю лицо руками.
Часом позже мне удается убедить ее прогуляться. Мы медленно идем и молчим. Мне также удается уговорить ее съесть половину марципанового гриба. Мы не уходим далеко от дома, но проходит час, прежде чем мы возвращаемся домой.
Мы идем в нашу комнату и видим попугая, покрытого длинными золотыми нитями.
– Я умирающая особа, – говорит попутай.
Я замечаю на полу, в углу комнаты, белый бант, и понимаю, что попугай нашел косы Сары, растерзал их и запутался в ее волосах. Генриетта наклоняется над ним, дотрагивается до этих нитей и спрашивает:
– Что это такое?
Я не отвечаю, не отрывая взгляда от белого банта.
– Джереми! Как вы думаете, в чем это он?
Я поднимаю белый бант, нахожу коробку и начинаю тщательно обирать волосы с попугая и складывать в коробку.
Генриетта прикрывает глаза рукой, когда понимает, потом подходит к птице и начинает сильно ее бить. Она наносит удары по телу и по крыльям. Я боюсь, что она серьезно его поранит, поэтому оттаскиваю ее.
– Он дерьмо! – орет она на меня.
Попугай лежит на полу, не шевелясь. Он дрожит, клюв у него открыт, черный язык чуть движется вперед и назад, словно он тяжело дышит. Волосы Сары попали ему в рот. Я осторожно дотрагиваюсь до него. Он вздрагивает. Кажется, он не пострадал, просто в шоке.
– Вам не следует срывать на нем злость, как будто он виноват в ее смерти, – говорю я Генриетте. – Когда он увидел косы Сары, то, вероятно, подумал, что нашел ее.
В тот же день, позже, Генриетта говорит мне:
– Кто-то же виноват в ее смерти. Я не могу жить с мыслью, что женщина, которая убила мою дочь, живет в том же мире, что и я, и что я просто буду продолжать жить в одном с ней мире, не зная ее и не зная, что она за человек. Я буду чувствовать себя более удовлетворенной, если узнаю ее. Я хочу с ней встретиться.
– Не ввязывайтесь в это, – советую я. – Одно может потянуть за собой другое.
– Я знаю, о чем вы думаете, но, по-моему, вы неправы.
– Вы можете ее возненавидеть и захотите причинить ей вред.
– Я знала, что вы думаете именно об этом. И говоря «причинить вред» вы подразумеваете, что я даже могу ее убить.
– Это могло бы произойти.
– Мне так не кажется.
– Возможно, она не захочет с вами встретиться.
– Если бы родители девочки, которую вы переехали, сказали бы, что хотят с вами встретиться в общественном месте, вы бы могли отказаться?
Я размышляю с минуту.
– Большинство людей отказалось бы, потому что ничего удивительного, если бы единственным желанием, оставшимся у родителей, было бы убить человека, который переехал их дочь.
Генриетта решает в любом случае позвонить Джули Карсон – женщине в желтом автомобиле. Она настраивает свой магнитофон. И говорит, чтобы я слушал разговор по параллельному аппарату. Женщина подходит после четвертого звонка. Я удивлен, что сразу же узнал ее голос.
– Это Джули Карсон? – спрашивает Генриетта.
– Да.
– Я мать девочки, которую вы убили.
(Выражаться напрямую, почему бы и нет.)
– О! – произносит женщина.
– Я очень много о вас думаю, и было бы весьма полезно для моей скорби, если бы я могла с вами встретиться. Просто поболтать и немного узнать вас.
(Полезно для моей скорби?)
Долгое молчание.
– Я не знаю, что сказать.
– Пожалуйста, скажите «да». Это помогло бы мне в горе.
(Это помогло бы мне в горе.)
– Не думаю, что смогу с вами встретиться, – говорит женщина. – Мне бы хотелось помочь вам чем угодно, но я не могу встретиться с вами лично. Уверена, что вы понимаете.
– Почему? Вы имеете в виду – по соображениям безопасности?
– Да.
– Вы думаете, я бы вас убила?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79