26 мая. Боевые группы путивлян устремились в родной город. Остальные отряды стали заслонами, перекрыв шалыгинскую, глу-ховскую и кролевецкую дороги. Бойцы хорошо понимали: заняв Путивль, мы дадим почувствовать врагу, что ему никогда не удастся покорить советских людей, что на оккупированной территории советская власть существует. На берегу Сейма хлопцы нашли много немецкого обмундирования. Оккупанты побросали не только оружие, но и сноп мундиры с железными крестами и медалями. В нагрудном кармане мундира гестаповца разведчики обнаружили ведомость с фамилиями и адресами. Выяснилось, что это список тайных агентов Путивльской комендатуры. Некоторых из них мы знали. Это были люди с темным прошлым — казнокрады, кулаки. А вот один был из хорошей семьи, но оказался трусом. Отца его — председателя комитета бедноты — кулаки убили во время коллективизации. Младший брат — на фронте, летчик-герой, сестренка — в партизанах, а он — тайный агент гестапо. До вой..... этот тип одно время подвизался в райисполкоме. Всем старался быть приятным. С равными был обходителен, перед старшими лебезил, наушничал, только делал это хитро, будто подлость совершает не ОН, а кто-то другой. Тогда его разоблачили, выгнали как интригана. По и этот урок не изменил его подлую душонку.
На допросе рассказал: оккупанты, мол, грозили повесить за брата и сестру, потом предложили сотрудничать. Ради спасения
своей жизни стал провокатором, выдавал бывших друзей и товарищей. Так человек докатился до прямой измены Родине.
Вскоре немецкое командование, как говорится, пришло в себя. Вымещая злобу за разгром, гитлеровцы начали бомбить город. Сбросив бомбы, они разрушили и сожгли много жилых домов, убили немало женщин и детей.
Вечером в Путивль вошел штаб соединения в сопровождении десятой оперативной группы Лысенко. Разместились в помещении райкома партии. На окраинах города выставили заставы, на улицах снарядили конный и пеший патруль.
27 мая. Осмотрели склады, созданные оккупантами из награбленного по селам добра. Бойцы под руководством Павловского вывезли в Спадщанский лес 44 центнера масла, 24 тысячи яиц, 10 ящиков махорки, соль, картофель, зерно. Много продуктов раздали голодающему населению.
Серые, изможденные лица горожан без слов говорили об их безрадостной и голодной жизни. Встречая партизан, взрослые плакали. Каждый хотел хоть чем-нибудь помочь бойцам. Жещины наперебой предлагали свою помощь: сварить пищу, постирать и починить обмундирование, белье...
Когда мы с Рудневым прошли по городу, Путивль показался каким-то чужим. Внешне он по-прежнему красив, но всюду виден отпечаток большого народного горя. В сквере пусто, не стало памятника Ленину, и город выглядел осиротевшим.
Зашли в краеведческий музей. Он работал и при немцах, но в залах остались лишь чучела птиц да куски минералов. В сентябре 1941 года перед выходом в лес все цепные экспонаты были спрятаны в церкви за иконостасом. Так и хранились там исторические ценности города.
В районной библиотеке на полках разная дрянь: «Моя борьба» Гитлера на исковерканном русском языке, книжонки буржуазно-националистического' содержания... Разумеется, ни одной советской книги. Все, что было ценного в библиотеке, аккуратно уложено в мешки и запрятано в колориферах центрального отопления.
В парткабинете тоже пусто. Кто-то, не дожидаясь, пока гитлеровцы учинят разгром, надежно спрятал все книги в темном коридорчике. Начали допытываться, кто же прятал дорогие сердцу советского человека наши коммунистические книги. Им оказался старый беспартийный советский патриот, работник музея Шеле-мин. Как богата наша земля скромными и незаметными в жизни героями!
В штаб пришел пожилой изможденный человек поблагодарить партизан за освобождение из тюрьмы. Рассказал он страшную историю. Просидел несколько недель в гестаповских застенках, а за что — и сам не знает. Каждый день он видел сквозь решетку тюремного окна, как оккупанты выносили из сарая лопаты, клали их на телеги и куда-то отправляли. Потом они приготовляли веревки для связывания заключенных перед отправкой на рас-
стрел. Вывозили свои жертвы небольшими партиями. Отвезут за город, ко рву, в котором до войны закапывали павший скот, и возвращаются за новой партией. Так весь день заключенные ждут своей очереди, ждут, пока не вернутся во двор телеги с лопатами. Каждый думает: если сегодня очередь не подошла, то завтра повторится все снова, опять с утра смотри в окно, как будут выносить из сарая лопаты...
Хотелось собрать жителей, поговорить, подбодрить людей, как это мы всегда делали, но не удалось...
В середине дня наши заставы заметили, что со стороны Зинова к колхозу «Культура» движется большая колонна танков и автомашин с пехотой. Обстреляв немцев, заставы отошли. Принимать бой в условиях города с таким крупным карательным отрядом не было смысла. Всем группам и отрядам был дан приказ немедленно покинуть город и сосредоточиться в Спадщанском лесу.
Уходили мы по двум направлениям — через хутора Пищики и Кардаши. Минеры взорвали два моста: Любкинский около хутора Корольки и через реку Сейм. Вражеские танки шли за нами до Новой Шарповки, там остановились на околице села, обстреляли лес и вернулись в Путивль.
Не пришел на место сбора сын комиссара Радик. В Путивле он отпросился у отца сходить к товарищам по школе. Некоторые из них часто помогали нам: добывали разные сведения о противнике, писали плакаты, листовки и расклеивали их по улицам. Радик хотел создать в отряде боевую группу из своих школьных друзей.
Семен Васильевич и Домникия Даниловна всю ночь не находили себе места — думали, что сын попал в руки немцев, но утром он приехал с заставы на подводе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70