Через секунду он снова полез за сахаром.
— Я никогда с этим не смирюсь!— воскликнул он и театральным жестом прижал руку к груди.— Я все равно ее люблю! И хотя мы в разводе, я всегда говорю, что она моя жена. Для меня не существует других женщин! И не может существовать! Так вот, моя жена возражала против нашей дружбы, и я ее послушался. Я сказал Халасу, что между нами все кончено.
— Когда вы виделись с ним последний раз? Керекеш непрерывно ел сахар, один кусок за другим.
— Я уже вам сказал, сразу после того, как вышел из тюрьмы.
— И больше вы не виделись?
— Нет,— отрезал Берци.
— А как вы с ним разговаривали, если больше не виделись?
— Ну... по телефону. Он несколько раз звонил мне на работу. И написал письмо.
— Как Халас отнесся к тому, что вы не хотите с ним дружить?
— Да так... спокойно.
— Он не обиделся?
— Да что вы! Мне показалось, он даже обрадовался. Думаю он нашел себе друзей без судимости.
— Возможно,— кивнул Пооч. Он вынул из портфеля фотографию под номером 914 и положил ее перед Керекешем.— Взгляните-ка. Вы его узнаете?
— Конечно,— сказал он, внимательно разглядывая фотографию.— Никаких сомнений, это он.
— А это кто?— спросил Пооч и положил перед ним другую фотографию.
Керекеш взглянул на снимок и улыбнулся.
— Зачем вы спрашиваете? Вы же видите, что это я!
— Между вами удивительное сходство.
— Да что вы!— небрежно отмахнулся Берци.— Я же русый, а
Халас шатен.
— Темно-русый и светлый шатен — разница небольшая. — Все равно не спутаешь! А похожи мы только на фотографиях. Если бы вы видели нас вместе, наверняка бы не спутали! Халас гораздо ниже меня ростом и худее, а голос у него тонкий. В тюрьме нас дразнили, что мы похожи, и тогда я, бывало, выпрямлюсь, а Халас сгорбится — так он был мне по плечо, и говорим, смотрите, мол, как мы похожи, точно два яйца.
— А где теперь Геза Халас?— спросил Пооч.
— Откуда я знаю? Я же сказал...— Он снова положил в рот кусок сахара.
— Долго вы еще будете есть сахар?—спросил капитан. Керекеш густо покраснел и покосился на врача.
— Извините. Это у меня дурная привычка,— сказал он и задвинул ящик.
— Я покажу вам еще одну фотографию,— сказал Пооч, кладя перед ним снимок Жофии Бакони, сделанный милицией.
Берталан Керекеш взглянул на фотоснимок и побледнел.
— Черт возьми... кто это?
— Не узнаете?
Берци пытался скрыть свое беспокойство.
— Какой ужас... она мертвая! Зачем вы мне это показываете?
— А вдруг вы ее узнаете.
— Я?.. Почему я?.. Кто эта женщина?
— Жофия Бакони.
— И... и... она повесилась? Но... но почему?
— Жофия Бакони была невестой Гезы Халаса. Ее убили. Керекеш судорожно вцепился в край стола.
— Нет, это невозможно,— проговорил он, не спуская глаз с фотографии.— Наверное, это самоубийство.
— Почему вы считаете, что это самоубийство?
— Такая красивая женщина... такую красивую женщину... нельзя убить! Нет, это невозможно...— проговорил он, тяжело дыша.
— Вы ее знали?
— Нет, что вы, нет! Никогда не видел. Но эта фотография... эта ужасная фотография... так на меня подействовала. Я не могу этого видеть!..
Пооч убрал все три фотографии.
— Да, страшное зрелище,— согласился он.— Я вас понимаю. Значит, вы ее не знали?
— Нет.
— Ну тогда у меня к вам другой вопрос. Кто-нибудь навещал
Халаса в тюрьме?
— Мне он об этом не рассказывал.
— Сестра к нему не приходила?
— Сестра?.. Откуда мне знать?
— Он не говорил, что получил письмо от своей сестры?
— Не помню,— сказал Керекеш, не глядя следователю в глаза.— Может, и говорил.
— О чем ему писала сестра?
— Да откуда же я знаю?
— Ведь вы были друзьями!
— Ну и что? Разве он обязан был мне во всем отчитываться?
— А зачем ему было это скрывать?
— Я ничего не знаю!— хрипло сказал Керекеш,— Может, у него и была сестра, может, она ему писала, может, она его навещала... я ничего не знаю! Он мне не говорил! Понимаете? Не говорил... ни тогда, ни после...
— После чего?
— После того, как вышел из тюрьмы.
— Так вы же больше не виделись!
— Ну разумеется! Раз он нашел родню, ему уже не нужен был старый друг!
— До этого вы говорили, что сами с ним порвали!
— Мы оба порвали. Пооч сухо спросил:
— Вы уже хорошо себя чувствуете?
— У меня есть одно предложение,— вмешался врач.— Едва ли я ошибаюсь. Мы имеем дело с особым случаем. Не правда ли, Керекеш?
Берци испуганно взглянул на врача и тут же отвернулся.
— Со мной это уже бывало. Мне очень неудобно, ведь это не к лицу здоровому мужчине. Чаще всего я заранее чувствую и принимаю меры. Дело в том, что у меня... повышенная чувствительность к некоторым лекарствам.
— Значит, все дело в лекарстве, да?
— Ну да. Я был приглашен на ужин, и там была слишком жирная пища. Я могу сказать, где я был: у своей невесты...
— У которой?— спросил Пооч.
— У меня только одна невеста!
— Значит, ваша жена все-таки не единственная женщина?
— Единственная, но...
— И что же с этим жирным ужином?— спросил врач.
— Мне пришлось выпить вина... целую бутылку, и когда я пришел домой, чувствую, все плывет перед глазами. У меня есть одно лекарство, как-то один приятель посоветовал, помогает.
— Инсулин, да?— с возмущением сказал врач.
— Я знаю, что это запрещено,— Керекеш подыскивал нужные слова,— и опасно... Я даже мог попасть в больницу, если бы не вы. Но сегодня мне обязательно нужно было быть на работе..
важное совещание... А в таком состоянии, понимаете... Я был совершенно пьян... И вот вчера вечером я сделал укол-Доктор встал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59