Да, можно! Можно!
В калифорнийском НОТС тоже рассматривалась возможность выпустить дрессированного дельфина в море, и примерно тогда же, когда мы отправились на эту короткую прогулку с Кеики, они ненадолго выпустили в море ручную самку в сбруе с привязанным буйком. Она не перепугалась, как Кеики, однако ей очень мешал буек. Тем не менее она не пыталась уплыть от них, и они тоже усмотрели в этом залог самых разнообразных будущих исследований.

Итак, решено было продолжить изучение скорости в открытом море, на более длинной дистанции, используя быстроходный катер, чтобы заставить Кеики плыть побыстрее. Жорж и Лео установили линию буйков под берегом Кроличьего острова – вулканической скалы, которая торчит из моря прямо напротив Парка. Помню, много говорилось об удобстве работы с «подветренной стороны» Кроличьего острова, но беда в том, что никакой «подветренной стороны» у него не оказалось и волнение бывало там порядочное. Для Кеики соорудили просторную клетку из проволочной сетки, в которой у него было достаточно места для поворотов, чтобы не царапаться и не ушибаться об ее стенки среди волн. Отрегулированную кинокамеру для съемки проплывов установили на крутом склоне Кроличьего острова. Для съемок прилетел из Калифорнии сам Том Лэнг, зачинатель этого эксперимента, – высокий добродушный человек с неторопливой речью.
Возможность иногда отложить мел и логарифмическую линейку, чтобы, например, улететь на Гавайи и поиграть с дельфинами, – вот одна из радостей труда ученых. Но вряд ли уж такая большая радость – день за днем сидеть, примостившись на раскаленных солнцем камнях Кроличьего острова где-нибудь на обрыве среди вопящих морских птиц и их помета, щуриться в видоискатель и слушать по радио, как мы внизу действительно получаем массу удовольствия. Однако Том держался бодро, а его присутствие гарантировало максимальную точность съемок, без чего вся наша сложная работа пошла бы насмарку.
Кроме Тома и его группы в первый день в работе участвовали Жорж и Лео, фотокорреспондент и специалист по подводной фотосъемке, ну, и, разумеется, Кен и еще я. В течение недели экспериментов в открытом море я была дрессировщиком – такой интересной и в то же время такой выматывающей недели мне, пожалуй, ни до, ни после пережить не пришлось.
После первой ночи, проведенной в море, Кеики нам как будто очень обрадовался. Вид у него был нормальный. Мы привязали нашу моторку к клетке, где волны беспощадно подбрасывали ее и мотали весь день – не очень-то удачный причал. У обоих фотографов (бедняги!) тотчас началась морская болезнь. Я и сама легко ей поддаюсь, особенно в маленькой пропахшей бензином лодке, которая пляшет на одном месте, но я заранее приняла таблетку бонина, средства вроде аэрона, а кроме того, за всеми хлопотами мне было не до тошноты. Кен схватил ведро с рыбой, прыгнул одетый за борт и подплыл к клетке поздороваться с Кеики. Кеики радостно резвился возле него, взял несколько рыбешек, послушно подплывал к сигнальному зуммеру, который мы подвешивали в разных концах клетки, и был как будто вполне готов начать работу.
Несмотря на волны, Кеики без всякого труда избегал жестких проволочных стенок клетки, чего нельзя было сказать о нас: дня через два мы все ободрали кожу на пальцах, исцарапали колени и покрылись синяками и ссадинами. Одежда, правда, помогала, но мало, зато она хорошо защищала от солнца. Вода была настолько теплой, что раздеваться не имело ни малейшего смысла. Рубашка с длинными рукавами, тренировочные брюки и широкополая шляпа, сухие или мокрые, были совершенно необходимы. Загар – вещь приятная, но два-три дня работы в море под гавайским солнцем без какой-нибудь защиты уложат вас в больницу, даже если вы еще раньше успели как следует загореть. Несмотря на все меры предосторожности я чуть ли не месяц мучилась с жутким солнечным ожогом на губе, там, где свисток, который я буквально не выпускала изо рта весь день, стирал крем против загара – если я, конечно, вообще не забывала его накладывать.
Подъехал Лео на катере, буксируя сигнальный аппарат, я перебралась к нему со свистком и ведром рыбы, и Кен махнул, чтобы Кеики выпустили из клетки. Стенка клетки быстро опустилась, и в море вылетел новый Кеики, уверенный в себе, счастливый Кеики, который словно бы прекрасно понимал, что происходит. Он нанес визит доктору Норрису, висевшему на клетке снаружи и испускавшему одобрительные вопли. Затем, когда я включила отзывной сигнал, Кеики восторженно помчался к катеру и послушно сунул нос в излучатель. Потом он познакомился со специалистом по подводной фотосъемке, который, как это обычно бывает, сразу справился с морской болезнью, едва покинул поверхность моря и обосновался под ней.
Мы завели мотор и, таща за собой аппарат, пошли вдоль линии буйков, а Кеики последовал за нами, начав первый из многих и многих проплывов. Вот как писал об этом Кен:

На протяжении опытов дельфин держался вблизи одной из лодок, даже когда отзывной сигнал был выключен, и ни разу не отплыл дальше, чем на 90 метров. После первого дня процедура стала почти механической, и за тем, чтобы удерживать животное вблизи лодки с помощью сигнала, практически никто не следил. Услышав отзывной сигнал (который подавался портативным излучателем, подвешенным в глубине клетки), дельфин возвращался в плавучую клетку и позволял закрывать дверцу без каких-либо попыток вырваться из нее (Norris K.S. Trained Porpoise Released in the Open Sea. – Science, 147, No 3661, Feb. 26, 1965, 1058–1060).

Мы убедились, что Кеики нравится гоняться за катером, как собакам нравится гоняться за кошками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99