– Где тебе нравится больше всего?
– Я очень быстро приспосабливаюсь к новому месту, и мне нравится там, где я сейчас нахожусь.
– Значит, сейчас тебе нравится жить в Сент-Крисе?
– Да, здесь интересно. – Она посмотрела за окно. – Жизнь течет медленно, но не вяло. Общее настроение меняется вместе с погодой. Я уже могу отличить местных жителей от туристов. И рыбаков – от всех остальных.
– Как?
– Как? – Сибил растерянно взглянула на Филипа.
– Каким образом ты отличаешь одних от других?
– Очень просто. Из моего окна видна набережная. Туристы прогуливаются парами, семьями, редко в одиночку, не спешат, заглядывают в лавочки, арендуют лодки. Они общаются только друг с другом, потому что чувствуют себя вырванными из привычной среды. У большинства фотоаппараты, карты, иногда бинокли. У местных жителей обычно есть цель: работа, поручения. Они иногда останавливаются, чтобы поздороваться с соседями, а закончив беседу, отправляются дальше по своим делам.
– Почему ты наблюдаешь из окна? – спросил Филип. – Почему бы не спуститься на набережную?
– Я гуляла по набережной, но, как правило, наблюдение более объективно, если наблюдатель – не участник действия.
– Мне кажется, что твои впечатления были бы более разнообразными, если бы ты наблюдала изнутри, – возразил Филип.
Официант подлил им вина в бокалы и предложил десерт.
– Только кофе, – решила Сибил. – Без кофеина.
– То же самое. – Филип наклонился к ней через столик. – В твоей книге есть раздел об изоляции как технике выживания. Интересный пример с человеком, лежащим на тротуаре. Прохожие отводят глаза, обходят его. Некоторые могут замешкаться, остановиться и все же идут мимо.
– Безразличие.
– Точно. Но в конце концов кто-то один останавливается, пытается помочь. Как только один человек пробивает в изоляции брешь, другие тоже останавливаются.
– Когда изоляция нарушена, остальным легко присоединиться. Самое трудное – первый шаг. Я проводила этот эксперимент в Нью-Йорке, Лондоне и Будапеште. Результат везде один и тот же. Не встречаться взглядами, не замечать бездомных – один из способов выживания в большом городе.
– Чем отличаются от остальных те, кто останавливается первым? – поинтересовался Филип.
– Их инстинкт выживания еще не так силен и не мешает проявлению сочувствия. Или они более импульсивны.
– Во всяком случае, они не проходят равнодушно мимо.
– А я равнодушна, так как остаюсь сторонним наблюдателем? Ты это хочешь сказать? – уточнила Сибил.
– Не знаю. Но я думаю, что наблюдения приносят лучший результат, если находишься в гуще событий.
– Свои наблюдения я нахожу результативными. – В ее голосе сквозила легкая обида.
Филип склонился ближе к ней, не обращая внимания на официанта, аккуратно расставляющего чашечки с кофе.
– Ты ставишь эксперименты на других. Почему бы не поэкспериментировать с собственными чувствами? Со мной?
Потупившись, Сибил смотрела, как Филип поглаживает ее пальцы, и чувствовала жар, разгорающийся в крови.
– Это замаскированное предложение переспать с тобой?
– Вообще, я не это имел в виду… хотя, если ты согласна, я – со всей душой. – В ответ на настороженный взгляд Сибил Филип ослепительно улыбнулся. – Я предлагал прогуляться по набережной, однако, если ты предпочитаешь провести время со мной, мы можем оказаться в твоем номере ровно через пять минут.
Сибил не уклонилась, когда его лицо приблизилось, а губы легко коснулись ее губ. Прохладные губы, готовые согреться и согреть, если бы она захотела. А она хотела и изумлялась силе своего желания.
Хотела, чтобы его жар растопил ее напряжение, тревоги, сомнения.
Однако всю свою жизнь Сибил училась не потакать своим желаниям и, положив ладонь на грудь Филипа, покончила и с поцелуем, и с искушением.
– Думаю, прогулки будет достаточно.
– Тогда пойдем, – со вздохом согласился он.
Филип хотел большего. Естественно, он понимал, что несколько поцелуев не удовлетворят его, но не ожидал, что желание будет таким острым, таким нестерпимым. Может быть, в столь сильном разочаровании виновато его раздутое самомнение, размышлял он, идя с ней по набережной и легко сжимая ее руку. Сибил вела себя так уверенно, была так невозмутима, что оставалось только догадываться, какова на самом деле женщина, скрывающаяся под этой сдержанностью. Ему очень хотелось добраться до ее истинных чувств и реакций.
Фил чуть не рассмеялся. Самомнение! Как же! Похоже, доктор Сибил Гриффин не собирается предложить ему ничего, кроме официальных и довольно прохладных отношений.
Если так, то она представляет собой сложную задачку, на решение которой не жаль потратить и силы, и время.
Сибил покосилась на него, и он различил в ее глазах веселые искры.
– Теперь я понимаю, почему «Шайни» – такое популярное местечко. Еще только половина десятого, по набережной еще слоняются туристы, а лавочки и кафе закрыты, прогулочные суда пришвартованы на ночь.
– Летом здесь оживленнее. Ненамного, но все же. Тебе не холодно?
– М-м-м. Нет. Очень приятно. – Сибил остановилась полюбоваться покачивающимися у причала лодками. – Ваша яхта тоже здесь?
– Нет, у нас есть причал около дома. Вон ялик Этана.
– Где?
– Единственный настоящий ялик в Сент-Крисе. Их осталось не больше двух дюжин на весь залив. Вот. – Филип протянул руку. – С одной мачтой.
Сибил все эти суденышки казались похожими друг на друга. Конечно, одни побольше, другие поменьше, одни поблескивали новой краской, другие – довольно облезлые, но все это были просто небольшие суда.
– Что такого особенного в ялике?
– Когда-то рыбаки выходили в залив на плоскодонках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88