– Хочешь посмотреть поближе?
– Моя? – прошептал Сет с таким восторгом, что у Сибил слезы навернулись на глаза, горло сжалось. – Моя! – Это он уже выкрикнул, задыхаясь от счастья и кружась на месте. – Навсегда?
– Ты хороший моряк, – тихо сказал Этан. – У тебя должна быть своя лодка.
– Вы построили ее для меня? – Взгляд Сета метнулся с лица Этана на лицо Филипа, Кэма. – Для меня?
– Нет, для другого сопляка. – Кэм наградил Сета легким подзатыльником. – Ну, что стоишь? Иди, смотри.
– Да, – дрожащим голосом произнес Сет. – Да. Можно влезть в нее? Можно посидеть в ней?
– Господи милостивый, она – твоя, понимаешь? – Кэм схватил Сета за руку и поволок к причалу.
– Ну, думаю, это мужские дела, – тихо сказала Анна. – Оставим их на несколько минут.
– Как же они его любят, – прошептала Сибил, глядя на четверых мужчин, толпящихся на причале. – Кажется, я это только сейчас поняла.
Грейс прижалась щекой к бархатной щечке Обри.
– Сет тоже их любит.
Горький жизненный опыт не подготовил Сета верить в любовь, устало думала Сибил, с трудом заставляя себя есть. До глубины души ее потрясло недоверчивое изумление Сета, охвативший его восторг. Сет вдруг осознал: его любят так, что поняли самую сокровенную мечту и не пожалели сил, чтобы эту мечту осуществить.
И мальчику помогли до того, как она, его родная тетя, вошла в его жизнь. Теперь с ним ничего не случится. Он живет там, где должен жить. А ей здесь не место. Она не может здесь больше оставаться. Она больше не может это выносить.
– Мне действительно пора, – сказала Сибил с вежливой улыбкой. – Я хочу поблагодарить вас за…
– Сет еще не открыл ваш подарок, – прервала Анна. – Пусть посмотрит, а потом мы попробуем торт.
– Торт! – Обри заколотила ладошками по перекладине своего высокого стульчика. – Задуем свечки и загадаем желание.
– Обязательно, – подтвердила Грейс. – Сет, проводи Сибил в гостиную, и вместе откройте подарок.
– Конечно.
– Я купила это в Балтиморе, – смущенно заговорила Сибил, – так что, если не подойдет или не понравится, Филип сможет обменять на что-нибудь Другое.
– Хорошо. – Сет вытащил первую коробку, уселся на пол по-турецки и за секунду разодрал в клочья бумагу, стоившую Сибил стольких мучительных сомнений.
– Могла завернуть в газету, – с улыбкой шепнул Филип, подталкивая Сибил к креслу.
– Коробка, – озадаченно протянул Сет.
– Да, но… я сохранила чек. Ты сможешь ее вернуть, если тебе не понравится.
– Да ладно… – Поймав укоряющий взгляд Филипа, Сет сделал над собой усилие, хотя ему очень хотелось закатить глаза. – Красивая коробка. – Он лениво щелкнул медным крючком, откинул крышку… – Черт побери!
– Тише, Сет, – пробормотал Кэм, боязливо оглядываясь на вошедшую Анну.
– Господи, вы только посмотрите! Здесь все на свете. Угольные карандаши и мелки. – Сет уставился на Сибил с тем же изумлением и недоверием, что так потрясли ее раньше. – И это все мне?
– Здесь все необходимое. – Сибил нервно намотала серебряную цепь на палец. – Ты так хорошо рисуешь, что я подумала… Ты можешь попробовать и другое. Во второй коробке есть еще…
– Еще?
– Акварели и кисти, бумага… – Пока Сет энергично сдирал бумагу со второй коробки, Сибил поднялась с кресла и села рядом с ним на пол. – Лично я предпочитаю акварель и подумала, что, может, ты захочешь попробовать.
– Я не умею.
– О, это очень просто. – Сибил перегнулась через Сета, взяла одну из кистей и пустилась в объяснения. Она сразу же забыла о волнении и непринужденно улыбнулась ему.
Ее лицо в мягком свете торшера, блеск ее глаз расшевелили память Сета.
– У вас висела на стене картина? Цветы, белые цветы в голубой вазе? – Он вопросительно смотрел на нее.
Сибил так крепко сжала кисточку, что чуть не сломала ее.
– Да, в спальне. В моей квартире в Нью-Йорке. Одна из моих акварелей. Не очень хорошая.
– И цветные бутылочки на столике. Очень много, и все разные.
– Бутылочки из-под духов. – Ее горло снова сжалось. – Я когда-то их собирала.
– Вы разрешали мне спать с вами в вашей кровати. – Сет прищурился, попытался сконцентрироваться на обрывочных воспоминаниях. Нежные запахи, ласковый голос, цвета, формы. – Вы рассказывали мне историю… о лягушке.
Сибил вспомнила, как маленький мальчик, свернувшись калачиком, прижимался к ней, как его ярко-синие глазенки не отрывались от ее лица, как она развеивала его страхи сказкой со счастливым концом.
– Ты… когда вы гостили у меня, ты видел плохие сны и боялся засыпать один.
– У меня был щенок. – Воспоминания нанизывались одно на другое, словно бусины на нить. – Вы купили мне щенка.
– Не настоящего, игрушечного. – Слезы подступили к глазам, давние воспоминания бередили душу. – Ты… у тебя не было ни одной игрушки. Когда я принесла ее домой, ты спросил, чей это щенок, и я сказала, что твой. Ты так и называл его – «Твой». Она не взяла его, когда, когда… я должна идти.
Сибил вскочила на ноги.
– Простите. Я должна идти.
И, резко развернувшись, бросилась из гостиной.
Глава 17
Сибил не помнила, как добралась до своей машины. Она пришла в себя, только когда, безрезультатно дергая ручку, поняла, что заперла дверцу. Господи, какая идиотская городская привычка! Таким привычкам не место в этой милой сельской местности, как и ей самой не место в этом доме.
В следующий момент Сибил осознала, что выбежала из дома без жакета, сумочки и ключей от машины. И что она скорее дойдет до отеля пешком, чем вернется и взглянет в глаза Куинам после абсолютно неприличного эмоционального взрыва.
Услышав шаги за спиной, она резко обернулась и не поняла чувств, нахлынувших на нее при виде Филипа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88