Вооружение и оснащение выдр
ни в чем не уступает вооружению и оснащению, которым располагают каппы.
Этот разговор о войнах между каппами и выдрами очень заинтересовал меня.
Действительно, тот факт, что каппы имеют в лице выдр сильного противника,
не был известен ни автору "Суйко-коряку", ни тем более автору Кунио
Янагида, автору "Сборника народных легенд Ямасима".
- Само собой разумеется, - продолжал Гэр, - что до начала войны обе
стороны непрерывно шпионили друг за другом. Ведь мы испытывали панический
страх перед выдрами, а выдры точно так же боялись нас. И вот в такое время
некий выдра, проживавший в нашей стране, нанес визит супружеской чете.
Между тем самка в этой чете как раз замышляла убийство мужа. Он был
изрядным распутником, и, кроме того, жизнь его была застрахована, что
тоже, вероятно, не в малой степени искушало самку.
- Вы были знакомы с ними?
- Да... Впрочем, нет. Я знал только самца, мужа. Моя супруга считает
его извергом, но, на мой взгляд, он не столько изверг, сколько несчастный
сумасшедший с извращенными половым воображением, ему вечно мерещились
преследования со стороны самок... Так вот, жена подсыпала ему в какао
цианистого калия. Не знаю, как уж это получилось, но только чашка с ядом
оказалась перед гостем-выдрой. Выдра выпил и, конечно, издох. И тогда...
- Началась война?
- Да. К несчастью, этот выдра имел ордена.
- И кто же победил?
- Разумеется, мы. Ради этой победы мужественно сложили головы триста
шестьдесят девять тысяч пятьсот капп! Но эти потери ничтожны по сравнению
с потерями противника. Кроме выдры, у нас не увидишь никакого другого
меха. Я же во время войны помимо производства стекла, занимался поставками
на фронт каменноугольного шлака.
- А зачем на фронте каменноугольный шлак?
- Это же продовольствие. Мы, каппы, если у нас подведет животы, можем
питаться чем угодно.
- Ну, знаете... Не обижайтесь, пожалуйста, но для капп, находившихся
на полях сражения... У нас в Японии такую вашу деятельность заклеймили бы
позором.
- И у нас тоже заклеймили бы, можете не сомневаться. Только раз я сам
говорю об этом, никто больше позорить меня не станет. Знаете, как говорит
философ Магг? "О содеянном тобою зле скажи сам, и зло исчезнет само
собой..." Заметьте, кстати, что двигало мною не одно лишь стремление к
наживе, но и благородное чувство патриотизма!
В эту минуту к нам приблизился клубный лакей. Он поклонился Гэру и
произнес, словно декламируя на сцене:
- В доме рядом с вашим - пожар.
- По... Пожар!
Гэр испуганно вскочил на ноги. Я, разумеется, тоже встал. Лакей
бесстрастно добавил:
- Но пожар уже потушен.
Физиономия Гэра, провожавшего взглядом лакея, выражало нечто вроде
смеха сквозь слезы. И именно тогда я обнаружил, что давно ненавижу этого
директора стекольной фирмы. Но предо мною был уже не крупнейший
капиталист, а самый обыкновенный каппа. Я извлек из вазы букет зимних роз
и, протянув его Гэру, сказал:
- Пожар потушен, но ваша супруга, вероятно, переволновалась. Возьмите
эти цветы и отправляйтесь домой.
- Спасибо...
Гэр пожал мне руку. Затем он вдруг самодовольно ухмыльнулся и
произнес шепотом:
- Ведь этот соседний дом принадлежит мне. И теперь я получу страховую
премию.
Эта ухмылка... Я и сейчас помню эту ухмылку Гэра, которого я тогда не
мог ни презирать, ни ненавидеть.

10
- Что с тобой сегодня? - спросил я студента Раппа. - Что тебя так
угнетает?
Это было на другой день после пожара. Мы сидели у меня в гостиной. Я
курил сигарету, а Рапп с растерянным видом, закинув ногу на ногу и опустив
голову так, что не видно было его сгнившего клюва, глядел на пол.
- Так что же с тобой, Рапп?
Рапп наконец поднял голову.
- Да нет, пустяки, ничего особенного, - печально отозвался он
гнусавым голосом. - Стою я это сегодня у окна и так, между прочим, говорю
тихонько: "Ого, вот уж и росянки-мухоловки расцвели..." И что вы думаете,
сестра моя вдруг разъярилась и на меня набросилась: "Это что же, мол, ты
меня мухоловкой считаешь?" И пошла меня пилить. Тут же к ней
присоединилась и мать, которая ее всегда поддерживает.
- Позволь, но какое отношение цветущие мухоловки имеют к твоей
сестре?
- Она, наверное, решила, будто я намекаю на то, что она все время
гоняется за самцами. Ну, в ссору вмешалась тетка - она вечно не в ладах с
матерью. Скандал разгорелся ужасный. Услыхал нас вечно пьяный отец и
принялся лупить всех без разбора. В довершении всего мой младший братишка,
воспользовавшись суматохой, стащил у матери кошелек с деньгами и удрал...
не то в кино, не то еще куда-то. А я... Я уже...
Рапп закрыл лицо руками и беззвучно заплакал. Само собой разумеется,
что мне стало жаль его. Само собой разумеется и то, что я тут же вспомнил,
как презирает систему семейных отношений поэт Токк. Я похлопал Раппа по
плечу и стал по мере своих сил и возможностей утешать его.
- Это случается в каждой семье, - сказал я. - Не стоит так
расстраиваться.
- Если бы... Если бы хоть клюв был цел...
- Ну, тут уж ничего не поделаешь. Послушай, а не пойти ли нам к
Токку, а?
- Господин Токк меня презирает. Я ведь не способен, как он, навсегда
порвать с семьей.
- Тогда пойдем к Крабаку.
После концерта, о котором я упоминал, мы с Крабаком подружились,
поэтом у я мог отважиться повести Раппа в дом этого великого музыканта.
Крабак жил гораздо роскошнее, чем, скажем, Токк, хотя, конечно, не так
роскошно, как капиталист Гэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16