Костенко улыбнулся, ответив вопросом на вопрос:— Фамилия? Если б я знал всех, кто сидел в Саблаге по делам Берии или Абакумова, я бы назвал фамилию…— Ни фото, ни робота?— Есть фоторобот.— Можно взглянуть?— Зайдите к капитану Строилову, он теперь шеф… Но по роботу его опознал убитый, Михаил Ястреб; кличка у этого садиста была Хрен.— Можно познакомиться с вашей разработкой? — спросил Ромашов.— К начальству обращайтесь…— Мы дадим наше заключение по металлу завтра к вечеру. Согласны, Иван Спиридонович? — Ромашов обернулся к Назаряну.— Не успеем. Дня через три. И потом нам нужен этот самый штык… Завтра не успеем.— Время теряем, — сказал Костенко.— Мы пришлем ответ завтра вечером, — повторил Ромашов.Дружески распрощавшись, уже возле двери, Ромашов остановил Костенко вопросом:— Это поможет раскрытию обстоятельств убийства Федоровой, Владислав Романович?Костенко сдержался, чтобы не повернуться на каблуках, так неожидан был вопрос; положил руку на медную ручку массивной двери, спросил:— У вас было слишком мало времени, чтобы узнать о моей причастности к расследованию убийства Федоровой.— Было. Еще в восемьдесят втором, когда меня перевели сюда… А до этого я работал в КГБ, слыхал о деле Федоровой, вашу фамилию знаю отменно… Если хотите перемолвиться парой слов — милости прошу, пропуск выпишут без свинской волокиты… Фамилию мою запомнили?… Костенко решил было поехать на Петровку — новость с капитаном Строиловым его ошарашила, но потом сел в холле на диванчике возле рахитичной пальмы; три кресла, две пепельницы; странно, сейчас надвигается новая кампания — на этот раз против курения; неужели начальство не понимает, что любой запрет рождает постепенный, но грозный протест миллионов?Запретили водку — взвинтилась наркомания, самогон повсеместен, теперь ввели карточки на сахар…Запретят курево — еще страшнее станет наркомания, спекуляция будет ч е р н о й, хоть все внутренние войска против этого дела брось.Разрешение — к добру, запрет — к гибели. Какой плод сладок-то? В том и штука, что запретный, это тебе не «Краткий курс», это — Библия.Сколько ж времени он там просидит у Назаряна, подумал Костенко об особисте Ромашове; наверняка сейчас к Назаряну потянутся люди с папками…Действительно, через пару минут запыхавшись прибежали два сотрудника с папками под грифом, потом женщина, затем генерал с кожаным портфелем.… Ромашов вышел через полтора часа; не удивился тому, что Костенко ждал его, кивнул:— Пошли ко мне. Отвечу, что помню.Костенко достал фоторобот, показал Ромашову.— Этого человека не встречали?— Нет, — ответил Ромашов.— Твердо?— Абсолютно.— Фамилии следователей Федоровой запамятовали?— Один умер. Либачев, сдается мне. А Бакаренко, по-моему, жив, работал в ВОХРе Академии наук, но вроде бы оттуда погнали — спивается.— Их сажали?— Не помню. Кажется, из партии исключили.— Звания и пенсии оставили?— Сняли. А почему вас так интересует этот? — Ромашов кивнул на фото.— А потому, что он сидел вместе с Ястребом… А Зою Федорову мучили садисты… И работал этот человек на руднике Саблага, где добывали тот металл, из которого сделаны шило и отвертка… Что из себя представлял Бакаренко?— Говно. После ареста Берии развалился до задницы, руки тряслись, плакал…— Тогда он боялся, что посадят, теперь-то страх прошел…— Почему вы у Назаряна сказали, что у вас нет фото?— Потому, что не знал о вашем участии в работе по Федоровой.— Вот моя карточка, — сказал Ромашов, протянув Костенко визитку. — Давайте я допишу домашний телефон. Звоните, если чем могу быть полезен. От Назаряна ответ получите завтра. Металл действительно с рудников Саблага. Этого, однако, в назаряновском заключении не будет. Если встретитесь с Бакаренко, я дам вам заявление старого большевика Савушкина — на этом он дрогнет.… На Петровку, после того как Костенко нашел домашний адрес Бакаренко, эксперты позвонили с квартиры Люды: ножичек для разрезания страниц книг сделан из такого же металла, что и шило с отверткой.Ну, Хрен, теперь держись, подумал Костенко, теперь я на тебя кандалы надену, сука! Тогда от вышки ушел, сейчас не открутишься, курвин сын…С таким настроением он и пошел к заместителю начальника МУРа:— Разрешите войти внештатному консультанту, товарищ подполковник?Заместитель начальника в свое время стажировался у Костенко; прилюдно величал «Мастером»; сейчас, не поднимая глаз от бумаг, разложенных на столе, сухо ответил:— Да, пожалуйста… Присаживайтесь, я закончу работу, а потом побеседуем.— Ты потом доработаешь свои вшивые бумаги, — с холодной яростью ответил Костенко. — А сначала поговоришь со мной, ясно?Подполковник медленно поднял голову — круглую, с приплющенными ушами боксера и свернутым носом; глаза у него были страдальческие, растерянные, бегающие.— Я завизировал бумагу, что ты руководишь работой как главный научный консультант, Мастер. С правом на проведение оперативных мероприятий… А меня вызвали на ковер, и я с боем отстоял для тебя титул «внештатного консультанта»…— Кто на меня попер?— Не отвечу. Хоть казни…— Причина?— Ты с Мишаней Ястребом дружил?— Если не будет кощунством соединить такие понятия, как «дружил» и «профилактировал», я дам тебе положительный ответ.— Ты знал, что он купил завскладом той типографии, где печатают самые дорогие ротапринтные издания?— Нет.— Но ты знал, что он ими торгует из-под полы?— Догадывался.Подполковник достал листок бумаги:— Это нашли у Ястреба при повторном обыске: «Костенко — в подарок — набор ротапринта».— Ты знаешь, что я его два раза сажал на скамью подсудимых?— Да.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17