ЦЮЦЯ - Женщина с большой буквы, но маленькая и нежная. Произносится так, как пишется, с вытягиванием губ в поцелуйную трубочку.
ЧЕМОДАН - человек, имеющий безрельефную внешность, содержание же самое убогое, хоть может быть при этом важным и серьeзным. (А как же упомянутый ЧУЧМАРИК ЧЕМУРУДНЫЙ? - но я и тут решил прибегнуть к ограничителю: одно слово на одну букву, выбрав из определений Голубятника самые, на мой взгляд, характерные и доступные. На ту же букву Ч у него есть ещe - ЧЕЛБОЛЧУЛ. Я безошибочно узнаю людей этого типа после того, как Голубятник указал на нескольких его представителей. Но чтобы описать его, потребуется несколько страниц.)
ШЕРШЕЛЯН ШУРШАВЫЙ - вечно озабоченный мелочами жизни человек, редко достигающий результата. Я с подвохом спросил Голубятника, не знает ли он хоть немного французского языка. Он равнодушно отрицал... Не могу удержаться и, в качестве исключения из правила, не привести ещe одно слово на Ш: ШПЕНЬ - человек детского возраста, смелый, дерзкий, твeрдый, с перспективами стать в будущем и космонавтом, и разбойником.
ЩЕКОТУХА - женщина с маленькой буквы, способная завлечь, но не способная на серьeзное чувство.
Ъ - ...
Ы! - женщина непонятно с какой буквы, при виде которой из самой утробы невольно вырывается странный этот звук. К данному типу относятся женщины самые разные. Ничего не объясняя, Голубятник показывал и мучительно спрашивал: "Ы-ы?". - "Ы!" - тут же соглашался я - и мы долго провожали еe загадочными взглядами.
Ь - ...
ЭКСТАЗ - Женщина с большой буквы, но с которой лучше не иметь дела. (В Голубятнике меня поразило знание некоторых слов, а также умение лингвистически шутить. Слову ЭКСТАЗ он мимоходом дал толкование: "Таз с дыркой на помойке".)
ЮНКА - девушка с чистыми глазами.
ЯСЕНЬ - юноша с чистыми глазами.
Записав это, я потерял всякую охоту давать что-либо своe на букву Е.
Да и к составлению энциклопедии охладел.
Авось это уныние пройдeт, ибо я хоть и НУДЯК, но одновременно и ЕРЕПЕНЬ, а к тому же и ДОЛБАК УПиРТЫЙ, то есть, по классификации Голубятника, человек, доводящий до конца даже бесполезное и бессмысленное дело.
Е. ЕРНИК
Смысл этого понятия претерпел изменения со времeн В. И. Даля. У него это: "беспутный, тунеядный человек, плут и мошенник, развратный шатун". Сейчас же ирником называют преимущественно Циника или, как удачно, по своему обыкновению, выразился А. И. Солженицын в письме ко мне, Глумливца, который может быть и не беспутным, и не тунеядцем, и даже не плутом и мошенником. Напрашивается определение: это, дескать, "человек, для которого нет ничего святого". Но будь так, тип этот не мог бы считаться оригинально российским и современным, данное определение слишком общечеловечно.
Развитие же современного российского eрника было совершенно своеобразным.
Его eрничество произошло из фрондирования общественному строю. Ярчайшее проявление этого свойства - огромное количество анекдотов, где святыни социалистического строя оплeвывались с виртуозным юмором. Анекдоты эти рассказывали и слушали все поголовно, из этого можно сделать вывод, что в той или иной мере eрником был чуть ли не каждый человек. Всe общество стало eрником - и совершенно непонятно, на чeм держалось государство, состоящее из граждан, поминутно это самое государство высмеивающих! Полагаю, разгадка в том, что, реализуя словесно своe негативное отношение к государству, граждане-eрники сублимировались и выдыхались - и в своих действиях оставались лояльны.
Но при этом eрничество было изначально социальным, святое-то у людей оставалось за душой! - и лишь потом, отточив юмор, явились уже представители так называемого чeрного eрничества (в противовес некоему белому, что ли?), которых, помнится, со звонкой публицистической досадой бичевал поэт-художник 60-х - 70-х гг. 20-го века А. А. Вознесенский.
Но и они чаще всего маскировали своим eрничеством нежную горечь от несбывшихся надежд на справедливость в этом мире. Хотя маскировка при этом была столь искусной, столь тщательной, что иногда даже сам eрник о ней не догадывался.
Илья Фeдорович Глюкин, отец известного уже нам Роберта Ильича Глюкина, был истинный шестидесятник и истинный eрник, тем более злостный, что в эти самые шестидесятые позволил душе своей некоторое время пребывать в надежде на реализацию результатов социального потепления. Эти надежды рухнули, и Илья Фeдорович, тридцатипятилетний кандидат наук, решил, что отделяет себя от государства, от общества и от этой толпы вообще. И от семьи тоже.
Это произошло вроде подготовленно, но как-то неожиданно.
Ходил себе мрачный, неразговорчивый, выполнял свою нелепую научную работу, по выходным аккуратно помогал жене прибирать квартиру, обращал внимание на пятнадцатилетнего сына, как положено отцу, - и вдруг однажды утром проснулся с мыслью, что будет с сегодяшнего дня абсолютно честен, свободен и откровенен, но не прямолинейно, а с помощью острого стилета eрничества, пронзая оплот ватно-плотно плетeной плоти бытия!
- Дорогой мой! - привычно-ласково встретила его на кухне жена (между прочим, вкладывая в слова свои и интонацию тоже толику eрничества - таков уж был общий стиль интимного воркования шестидесятников).
- Я не дорогой, а дешeвый! - саркастически заявил Глюкин.
Шутка вышла неудачной, но он не подал вида, потому что не пристало eрнику терять лицо - всегда насмешливо-непроницаемое.
- Да, я дешeвый, - продолжил он. - И вся жизнь моя - дешeвка.
В кухню вошeл сын Роберт. Робин, так его звали дома.
- Привет, родители! - сказал он, протирая глаза.
- Приятно слышать вежливые слова от человека, мечтающего быть сиротой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53