поднимет - и шабаш! Тут его кто-то окликнул, пришлось всe-таки поднять глаза - и увидел он Юлю из параллельного класса, блондиночку ничего себе, но так себе. Жаром обдало Николая: неужели она? И тут же будто кто громко и злорадно на ухо шепнул: "Она!". - "Нет! - мысленно воскликнул Николай. - Мне Зося Бржневецкая гораздо больше!.. Не хочу!"
А ноги сами уже к Юле идут. И Юля приветливо улыбается.
Но тут объявляют белый танец, и путь Николаю преграждает Таня Говкина, у которой от волнения на бледных руках синие пупырышки. Таня приглашает Николая, они танцуют, и она говорит ему, что до конца школы совсем немного, поэтому она хочет, чтобы он знал, что она его любит. "Да", - говорит Николай. "Что - да?" - "Спасибо!" - говорит Николай, и Таня, поняв по-своему его слова, смеeтся, широко открывая рот. Потом он провожает еe до дома, они целуются в подъезде, Николаю холодно и скучно, и хочется домой, а дома он вспоминает всe - и ему вдруг становится хорошо, и он чуть эврику не кричит. В кого ни влюбись - ошибeшься, кого ни выбери, ошибeшься, но когда тебя выбрали - и вопроса нет! Ты отзываешься на любовь другого человека! Это же на всю жизнь находка: не надо выбирать, стой и жди, когда тебя выберут!
И от этих мыслей он почувствовал к Тане даже благодарность.
Он стал встречаться с нею, попривык и узнал особенную сладость привыкания, когда внешность уже перестаeт играть роль, зато нет никаких неожиданностей, нет дурацкого волнения, есть свой ритуал и свой обиход.
Он заканчивал школу, встречался с Таней и бодро глядел вперeд, ожидая, что вот-вот что-то явится - и выберет его. И это что-то явилось в виде двоюродного брата отца, преподавателя военного училища.
- Тощий, нескладный, робкий! - брезгливо и с родственной откровенностью отозвался он о племяннике. - Дай, брат, мне его на учeбу, я из него орла сделаю!
Отец, огорчeнный сыном, никак не желавшим вырастать и проявлять хоть в чeм-то свои желания и наклонности, согласился. Он сам был рохля рохлей, но, в отличие от большинства отцов, не хотел иметь в сыне свою копию, он, наоборот, хотел видеть полную свою противоположность, как и мать Николая.
И Николай стал курсантом военного училища. Распорядок военно-учебной жизни его очаровал. Он наслаждался тем, что каждая его минута строго расписана - от подъeма до отбоя. Через полгода приехала вдруг Таня навестить. Училище дислоцировалось в маленьком городке, окружeнное маленькими домишками, в них часто и останавливались за умеренную плату приезжавшие к курсантам родственники. Таня выбрала одинокую глухую старушку. В маленькой комнатке за маленькой дверью они сидели на маленьких табуреточках между окном и высокой кроватью с пуховиками, пили на подоконнике вино. И Николаю казалось, что ему хорошо. Тут забили часы с маятником, висевшие над кроватью, Николай глянул на них и подумал с неожиданной тоской: а в роте сейчас построение на ужин... Интересно, что сегодня там - картошка с рыбой или макароны с котлетой? Таня расстегнула кофточку: жарко. Выпила вина и сказала: я хочу, чтобы я не одна тебя ждала.
- А кто ещe? - спросил Николай.
- Я и твой ребeнок! - сказала Таня и начала целовать Николая, нежно валя на кровать. Но Николай вскочил и сказал, что у него кончается срок увольнительной (хотя увольнительную дали до утра) и ему голову оторвут, если он вовремя не явится.
Таня заплакала.
Что-то бормоча, Николай вышел.
Таня ещe полгода писала ему, но потом всe поняла.
Николай с отличием закончил училище и молоденьким, стройным, красивым лейтенантом прибыл в город Ярск. В службе ориентировался на распорядок и уставы - и не знал хлопот, хотя не сдружился ни с офицерами, ни с солдатами. Ему известно было, что ему дали кличку Коля Блызнутый, но его это не смущало.
И всe же одиночество иногда тяготило. А женщины были вокруг, разные были женщины: и свободные, и занятые, всякие, и немало их поглядывало на симпатягу-лейтенанта. И он бы не прочь, он понимал, что рано или поздно ему нужно жениться, но, чeрт побери, как выбрать, кого?
Однажды сидел он на солнышке возле военторговского магазина, расположенного на территории части, и прошла в этот магазин молодая продавщица Антонина. В ней всe было не прекрасно: и лицо, и одежда, и тело, и, вероятно, душа и мысли. Она, похоже, крест на себе поставила, была ругательница, скандалистка, любительница выпить, никем не остерегаемая, будучи круглой сиротой, каждую ночь она шла к бобылке Веронике, почтальонше, и туда один за другим шастали солдаты-самовольщики. Антонина отдавалась им как-то злобно, неистово: нате, подавитесь! - будто мстя самой себе за невозможность любви и красоты. Но какой солдат какой женщиной подавится?..
И вот шла она в магазин, а сидевший рядом с Николаем майор Хоротырко, мозги которого от солнца разнежились, размягчились и стали податливыми для необычных мыслей, вдруг сказал:
- Вот Тонька - халда халдой, чучело чучелом, уродина уродиной, - а ведь и для неe на свете муж найдeтся!
Сказал - и в изумлении округлил глаза, поразившись мудрости произнесeнного.
А Николая осенило. Вторая эврика в его жизни случилась. Ждать, когда тебя выберут, это он пробовал, это, может, и годится, но не всегда. Лучше всe-таки выбирать самому. Но, выбирая, допустим, ту же жену, всегда будешь сомневаться: а лучшую ли выбрал? Это-то сомнение и загложет, по ночам спать не даст! Следовательно, единственный способ сомнение уничтожить: выбрать уж точно не лучшую, а такую, хуже которой, может, и не найти!
И он в тот же день сделал Антонине предожение.
С Антониной была истерика. Она кричала, что еe в жизни никто так не оскорблял, что она подговорит солдат убить Николая, она бросила в него бутылкой вина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53