- В отчетах сказано, что они нападают только на машины.
- На машины - всегда, на людей - иногда. Потащишь что-нибудь из их
художественных поделок - неприятностей не оберешься. Из всех подземелий
вылезут, набросятся скопом.
- Они живут в подземельях?
- В норах, так точней. В городе, в эпоху расцвета, они тоже копали
себе норы. Шатры и купола, которые мы видели, - только надстройки над
жилыми помещениями. И освещение там такое же, как во дворце, -
радиоактивные светильники. Света хватает.
- Туннель здесь не освещается, - напомнила Ирина.
- Чтобы не вызывать любопытства даже у своих. Они побаиваются
темноты. Ритуальные трапезы устраиваются только в полдень. Кстати, скоро
будет такая трапеза. Трое нибов, приготовленных к закланию, уже проходят
ритуальное очищение. Старшины приглашают нас присутствовать при их
поедании. Разумеется, в роли зрителей.
- Я хочу посмотреть, - быстро сказала Ирина.
- Не советую. Я однажды присутствовал при нибоедении. Отвратительное
зрелище.
- Мне надо, - настаивала Ирина. - Я этнолог, я должна досконально
знать народ, который изучаю.
Мальгрем отрицательно покачал головой. Ирина обратилась ко мне:
- Штилике, не прощу ни себе, ни вам, если улечу с Ниобеи, не изучив
всех обычаев нибов.
- Слишком сильный аргумент - не прощу! - сказал я. - Впрочем, если
Мальгрем гарантирует безопасность... Я и сам не прочь взглянуть на ритуал
трапезы. Нам ведь надо найти способ ликвидировать нибоедение, а для этого
следует предварительно узнать, что оно собой представляет.
- Что оно представляет, вы видели и на картинах,хмуро сказал
Мальгрем. - Что до безопасности, то есть только одна гарантия: вести себя
осторожно.

6

Мальгрем уточнил: до отвратительного пиршества осталось три дня. Эти
дни я наполнил знакомством с планетой и рудными промыслами. На участке
горных разработок грохотали механизмы - не только машиноненавистники нибы,
но и любой человек на Земле счел бы соседство с ним непереносимым. Дома
сложная технология разработки недр ослабляет шум, предотвращает пыль,
исключает взрывы. Но на внесолнечных планетах далеко до полного внедрения
земных технологий. На Ниобее господствовал период взрывов, пыли и грохота.
И, вдумываясь в будущее планеты, я все более утверждался, что надо это
безобразие прекратить, до привоза сюда комплекта самых совершенных машин
отказаться и от разведки руд, и от их добычи.
Мальгрема в эти дни я почти не видел - он сортировал добытое
богатство. Ирина ликовала. Исполнялись ее заветные желания, она вслух
мечтала о своей будущей монографии под названием: "Нибоведение. Краткий
очерк истории и быта загадочного общества". Особенно восхитило ее пещерное
жилище нибов, она еще раз проникла туда вместе с Мальгремом и даже
побеседовала с обитателями - швед снабдил ее портативным дешифратором,
настроенным на язык нибов.
Вечером перед церемонией каннибализма Мальгрем пришел ко мне и
неожиданно попросил запретить Ирине посещение пиршества. Дескать, такие
зрелища не для нее. Пойдем мы вдвоем, если это так важно для науки. Ирина
пусть остается на станции.
- Почему вы делаете для нее исключение?
- Мы с вами мужчины, Штилике, а она женщина. По-моему, этим все
сказано.
- Этим еще ничего не сказано. Она исследователь, как вы и я. Принято
не замечать в дальних рейсах, кто мужчина, а кто женщина. Все пользуются
одинаковыми правами, выполняют одни обязанности.
Мальгрем вспылил:
- Плевал я на дурацкое равноправие! Мы с ней не равны и никогда не
будем равны. И я знаю, что она легче меня может попасть в беду, и знаю
также, что моя первая обязанность - всегда и везде защищать таких, как
она. Я плюнул бы на свое отражение в зеркале, если бы хоть на миг
отказался от своего права и обязанности быть сильней.
Он стоял передо мной, разозленный, гневно сжимал кулаки, как если бы
уже готовился к драке за нее.
Я холодно сказал:
- Почему бы вам не информировать ее саму о своих мужских правах и
обязанностях?
Швед мигом остыл.
- Она так посмотрит... Кто я ей, в конце концов? А вы -
уполномоченный Земли, нам велено выполнять ваши распоряжения. Она к тому
же ваш работник. Вы можете не просить, а приказать.
- Я поговорю с ней. Приказывать не буду, уговорить попытаюсь.
Ирина Миядзимо вошла, готовая к спору. Она ни секунды не сомневалась,
что я передумал, и твердо решила не дать мне использовать свои права. Я
это понял сразу же, как увидел ее раскрасневшееся лицо, ее блестящие
глаза. Ирина хорошела, когда сердилась. Она знала это о себе. Это было ее
силой, неоднократно проверенной в спорах, но и ее слабостью, о чем она еще
не подозревала. И я думал превратить ее силу в слабость. Однако и она
заранее оценивала, какие доводы я могу ей привести, и собиралась пробить в
них брешь именно там, где я был послабей.
- Мне не нравится, как вы ведете себя, Ирина,сказал я. - Простите за
откровенность, но вы порождаете среди сотрудников станции нежелательные
чувства.
Она не ожидала такого начала и смутилась.
- Я бы простила вас за откровенность, Василий-Альберт, но пока не
услышала ничего откровенного. Нельзя ли расшифровать намек?
- Сейчас расшифрую. Сознательно вы, конечно, не стремитесь
стимулировать у нас... у некоторых работников... чувства... В общем,
ненужные и вредные. Но ваше объективное поведение...
- Уж не хотите ли вы сказать, что я заигрываю с сотрудниками станции?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42