либо она заделалась романтической сторонницей претендента (весьма сомнительного) на английский престол, либо политические интриги теперь тоже в сфере её интересов. И впрямь, когда он вошел в «Деву», Элиза правой рукой писала, а левой производила двоичные расчёты по системе доктора.
Так или иначе, поскольку она смотрела на него, Джек решил нанести удар.
– И тут-то я и узнал от мистера Фута об открывающейся возможности.
Лицо Элизы помертвело, как когда врач говорит: «Сядьте, пожалуйста».
– У мистера Фута знакомые в каботажном деле…
– Контрабандисты.
– Почти все грузовые перевозки так или иначе связаны с контрабандой, – важно объявил Джек. – Недавно его посетил некий господин Влийт, голландец, владеющий средних размеров судном, способным пересечь Атлантику с грузом в столько-то тонн. Мистер Фут без промедления зафрахтовал «Раны Господни», испытанный в походах двухмарсельный бриг.
– Ты хоть понимаешь, что это значит?
– Что он несёт и прямые, и косые паруса, а посему может как идти с попутным пассатом, так и лавировать против изменчивых прибрежных ветров. У него не слишком многочисленная, но опытная команда…
– И его надо лишь отремонтировать и снабдить провиантом?
– Само собой, потребуются определённые капиталовложения…
– Поэтому господин Влийт отправился в Амстердам…
– Господин Влийт отправился в Дюнкерк и объяснил мистеру Футу, который в свою очередь объяснил мне и, насколько возможно, Евгению основную идею предстоящего рейса, исключительно простую и совершенно беспроигрышную. Мы решили вложиться на паях. По счастью, в Дюнкерке всегда можно быстро реализовать товар. Я продал драгоценности, Евгений – меха, ворвань и янтарь, а мистер Фут – «Ядро и картечь».
– Далековато господин Влийт отправился за деньгами, – заметила Элиза, – хотя под боком, в Амстердаме, процветает рынок капитала.
Много позже (когда появилось время подумать) Джек понял, что Элиза говорила: господин Влийт – мошенник, и только сумасшедший захочет вложиться в его предприятие. Однако она слишком долго жила в Амстердаме и сказала это на жаргоне банкиров.
– Почему бы просто не продать драгоценности и не отдать деньги сыновьям? – продолжила она.
– Почему бы не вложить их в дело и не учетверить за несколько лет?
– Учетверить?!
– Меньшего мы не ждём.
У Элизы стало такое лицо, будто ей пришлось проглотить целый грецкий орех.
– Кстати о деньгах, – проговорила она, – что с конем и перьями?
– Благородный скакун в Дюнкерке, дожидается Джона Черчилля, который выразил намерение его приобрести. Перья в надёжных руках моих парижских агентов, – сказал Джек и двумя руками ухватился за стол, ожидая пристрастного допроса. Однако Элиза не стала развивать тему, словно боялась узнать истину. Джек понял: она не надеялась увидеть ни его, ни деньги, она давным-давно вышла из партнерства, заключенного под императорским дворцом в Вене.
Элиза не смотрела ему в глаза, не смеялась его шуткам, не краснела, когда он её поддевал… Словно холодный Амстердам заморозил её душу, высосал гумор страсти из жил. Однако Джек все же уговорил её выйти с ним на улицу. Пока Элиза вставала и хозяин кофейни подавал ей пелерину, Джек изумился, как хорошо она одета. Он чуть было не поздравил её с успехами в портняжном искусстве, потом заметил кольца на руках, дорогое ожерелье на шее и сообразил, что она с приезда в Амстердам, вероятно, не прикасалась к иголке и нитке.
– Торговля воздухом или подарки от воздыхателей?
– Я не для того бежала из рабства, чтобы стать шлюхой, – отвечала Элиза. – Ты можешь проснуться рядом с Евгением и шутить об этом…
Евгений, не подозревая, что его имя так нелестно склоняют, следовал за ними по чисто вымытым городским улочкам, стуча острогой по мостовой. Они вошли в юго-западную часть города, где улочки были не такие чистые и где часто слышались французский и ладино – здесь жили гугеноты, сефарды и даже несколько раскольников, которые останавливали Евгения, чтобы обменяться новостями и слухами. Дома тут были покосившиеся и оседали практически на глазах, каналы – узкие и забитые мусором из-за отсутствия торгового сообщения.
Они подошли по такой улочке к складу, из которого в трюм шлюпа загружали тяжелые мешки.
– Вот он – наш товар, – сказал Джек. – Не хуже – а в иных частях мира даже лучше – золота.
– Что это? Фундук? – спросила Элиза. – Кофе?
У Джека не было особых причин от нее таиться, но Элиза впервые проявила хоть какой-то интерес к его предприятию – хотелось этот интерес растянуть.
Шлюп был уже загружен. Как раз когда Элиза, Евгений и Джек подошли к складу, матросы отдали швартовы, подняли паруса, и шлюп с ветерком направился к внутренней гавани, в нескольких минутах ходьбы отсюда.
Они двинулись пешком.
– Есть ли у вас страховка? – спросила она.
– Интересный вопрос, – сказал Джек. На это Элиза закатила глаза, а потом сразу как-то сникла, словно оседающий дом по соседству. – Мистер Фут сказал, что приключение большое, однако…
– Он имел в виду, что вы одолжили господину Влийту деньги a la grosse aventure На свой страх и риск (фр.).

как торговые плавания обычно и финансируются, – пояснила Элиза. – Те, кто берет такие займы, обычно покупают страховку – если кто-нибудь согласится их застраховать. Я могу показать тебе кофейни, где занимаются именно этим. Но…
– Сколько это стоит?
– Фиксированной цены нет, она зависит от множества факторов. Ты хочешь мне сказать, что у вас не осталось денег на страховку?
Джек промолчал.
– В таком случае ты должен немедленно забрать свою долю.
– Поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98