Каким-то образом беседа на тему молний вылилась в настоящую научную дискуссию - то есть начали они с молний, потом перешли к вопросу о погоде в целом, а затем уже стали обсуждать другие явления, которые происходят в природе. Наконец подошли к теме полетов, и Профессор, как бы между делом, заявил, что полет этого воздушного корабля - дело если не невозможное, то, по крайней мере, чрезвычайно невероятное.
- Ха! - сказал Тримп. - Полет - это ерунда. Любой трехлетний ребенок-эльф может объяснить это за минуту. Взгляните на пеликанов, Профессор. Это, как вы знаете, наверное, самые глупые птицы, и тем не менее у них никогда не возникает затруднений с полетами. Полет - это ничто.
Джонатан подумал, что довод Тримпа относительно простоты полета, был скорее всего, как говорил один его учитель, логической ошибкой, ложным выводом. Но для Профессора не имело значения, как это называется, - его нельзя было в чем-то убедить, не представив конкретных оснований, иными словами, доказательств.
Старик Вурцл на минутку задумался, а затем произнес:
- Однажды, господин Тримп, я видел зрелище, которое бы повергло в изумление и вас, и других эльфов. Я говорю о гноме из Малого Беддлингтона, у которого была обезьяна - думаю, орангутанг, - и эта обезьяна читала "Стенания безумца", причем так, как будто она выступала на сцене уже лет десять, не меньше!
Тримп поморщился и прочел нараспев:
Упился элем пьяница один
И в скорби оказался в темноте,
Где тварь ползущая расставила тенета.
И он страдал, и что-то бормотал,
И мучился, и бился, и за это
Он существом на четвереньках стал.
То песнь его, "Стенания безумца".
- Вы видели его! - воскликнул Профессор.
- Кого, существо на четвереньках? - вздыхая, спросил Джонатан, который не слышал прежде таких стихов.
- Нет, беддлингтонского гнома и его обезьяну, - сказал Профессор.
- На ярмарке в Городе Пяти Монолитов, - ответил Тримп. - А смотреть на "существо на четвереньках" у меня нет желания.
- Но в науке, мой дорогой Тримп, - произнес Профессор, возвращая дискуссию в прежнее русло, - обезьяне из Беддлингтона есть место. Все дело в излучении, которое исходит от нижнего края глазного яблока. Это называется "сомнамбулизм", как вам, конечно, известно. В то же время воздушному кораблю в науке, вооруженной цифрами и фактами, явно нет места. Нет, господин Тримп, я предпочитаю научное объяснение, и я. хотел бы получить его в отношении работы этого корабля.
Тримп кивнул:
- Полагаю, Профессор, я в состоянии его предоставить. Конечно, вы абсолютно правы. Я попрошу у Твикенгема разрешение провести вас в аппаратную, где находятся главные движущие механизмы.
- Это мне нравится больше, - сказал Профессор Джонатану, когда Тримп скрылся за дверью, ведущей в передний отсек - комнату с изумрудными стенами.
- Лично я могу представить лишь гироскопы, устройства и аппараты, воздействующие на силу притяжения, которые и двигают эту машину.
- Они должны быть компактными, - произнес Джонатан, не в силах представить, где в таком крошечном корабле можно было бы спрятать подобные вещи.
- О, эльфы необыкновенно умны, - заметил Профессор, - в особенности по части изготовления миниатюрных вещей.
Вернулся Тримп и знаками пригласил следовать за ним. Они вошли в дверь и оказались в комнате, залитой зеленым светом, в которой сидел Твикенгем и беседовал с другим эльфом. Твикенгем снял шляпу и поклонился.
- Профессор, - сказал он, - я испытываю бесконечное уважение к ученым. И совсем не каждому я бы показал, как работает наше судно, которое, как вы узнаете позже, очень обманчиво и невероятно. Но вас и господина Бинга я удостою такой чести и выполню вашу просьбу.
Твикенгем опять поклонился, и Профессор, Джонатан и Дули, который испугался, что его оставят, и пошел за своими друзьями, сделали то же самое. Ахав, которого нисколько не волновали ни наука, ни воздушные корабли, остался спать на сиденье Дули.
Джонатан заметил в стене небольшую дверцу, которая, как можно было предположить, вела наружу. И в самом деле, через темную зелень изумруда, из которого она была вырезана, виднелись клубы облаков. Тримп подвел их к этой двери, которая, казалось, открылась сама, или же зелень просто перешла в голубизну, а та - в черноту, ту самую черноту, из которой сделана ночь. Трое друзей стали вглядываться в этот мрак. Затем Профессор собрался было шагнуть туда, но Тримп взял его за руку и удержал.
- Я ничего там не вижу, - сообщил Профессор.
- Холодно, - пожаловался Дули.
- Темно, как в аду, - пробормотал Профессор Вурцл, - но, мне кажется, я слышу шум каких-то устройств.
Джонатан задержал дыхание и тоже услышал очень слабые свистящие звуки - больше напоминающие гул ветра в глубоком ущелье, чем шум работающих механизмов. Ему вдруг захотелось очутиться где-нибудь в другом месте, а не здесь.
Тем временем темнота постепенно рассеивалась, а может, просто к ней привыкли глаза. Они начали постепенно различать слабые очертания просторной комнаты, которая, казалось, ничем не была ограничена - ни стенами, ни полом, ни потолком. Но все яснее и яснее стали слышны чьи-то крики, скрип веревок и треск работы какого-то оборудования - устройства в виде огромного мельничного колеса и медленно вращающегося куба, парящего в воздухе; лес веревок и цепей, подвешенных вверху к блокам, был едва виден. Множество маленьких людей, одетых в кожаные одежды и белые фартуки, у многих из которых торчали за ушами карандаши, черкали что-то на бумаге и криками отдавали друг другу бессвязные приказания. Джонатан слышал отдельные слова и фразы, которые, как он полагал, были понятны только Профессору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120