– Нет, я создан быть воином, – ответил я с улыбкой. – Даже имя мое значит «Охотник». Я убийца, такова моя судьба.
– Но ты можешь вспомнить свои прошлые жизни, на это способен лишь Будда.
– Ты веришь в богов? – спросил я.
– Да, боги существуют, и демоны тоже.
Я кивнул, старые воспоминания шевельнулись в моей душе: некогда мне приходилось воевать с демонами.
Индус внимательно смотрел на меня.
– Расскажи мне об этом, Орион, это очень важно.
– Да, я согласен.
Небо сделалось светлым. Кони и люди уже зашевелились. Лагерь пробуждался.
– Но сначала будет битва, – сказал Кету. – Да будут боги благосклонны к тебе, Орион.
Я поблагодарил индуса. Пропела первая труба. Через час я должен был встать в строй.
15
Как и утверждал Кету, афиняне стояли на левом фланге, их ряды были как раз напротив нашего правого. По давней традиции, правый фланг войска всегда был сильнее, и у противника правое крыло занимали фиванцы со своим непобедимым Священным отрядом. Середину линии врага заполняли войска Коринфа и прочих городов, враждебных Филиппу. Демосфен, должно быть, уговорил полководцев: афиняне выбрали позицию так, чтобы почти наверняка оказаться против самого Филиппа. Или, быть может, они надеялись, что фиванцы, возглавляемые своим Священным отрядом, сомнут наш слабый фланг, а потом раздавят и все войско.
В противостоявшем нам войске не было конницы, однако линия бойцов занимала всю равнину – от крутого откоса холма, на котором высился Акрополь Херонеи, до болотистых земель возле реки. Итак, македонская конница не могла обойти их с флангов, один из которых упирался в увенчанный храмом Акрополь, другой – в болотистую равнину. Нам оставалось идти напролом.
Со спины Грома, нервно прядавшего ушами и фыркавшего, с левого края линии македонцев я видел лишь пелтастов. За ними лицом к нам стояли фиванцы – фалангой глубиной в двенадцать рядов. Священный отряд располагался справа, на краю пыльной равнины, полированные панцири воинов сверкали огнем под утренним солнцем, а копья торчали, словно бы смертоносный лес вырос над пыльной равниной.
Тяжелой конницей командовал Александр, восседавший на черном Буцефале впереди меня. Слева у реки держались наши легковооруженные всадники. Ожидая зова трубы, я вспомнил короткую речь Филиппа: царь обратился к своему войску менее часа назад, прежде чем начать последний совет с полководцами перед битвой. Со спины своего коня Филипп оглядел обе армии здоровым глазом.
– Ну, посмотрим, умеют ли воевать эти болтуны, – пошутил Антигон.
– Не рассчитывай на слабость врага, – проговорил Филипп. – Они набрали изрядное количество наемников.
– Конечно, – согласился Антипатр. – Но афинские гоплиты – в основном простые горожане, а не профессиональные воины.
– Эти горожане побеждали даже персов, – отозвался Парменион, обозревая афинские фаланги.
– Это было давным-давно, мой друг, – покачал головой Филипп. – Нынешние поколения не чета прежним.
– Да, это не воины, одни болтуны, – отвечал Антигон.
– Ну ладно, – проговорил Парменион, указывая на другой конец строя. – Фиванцев на бранном поле новичками не назовешь; их Священный отряд набран не из горожан. Они мастера своего дела.
– Потому-то я и выставил против них моих всадников, – отвечал Филипп.
Александр, с непокрытой головой стоявший возле отца, чуточку подтянулся. Он еще ни разу не командовал всем конным войском. Отец оказал ему на этот раз огромное доверие.
– Так что ты будешь делать? – спросил Филипп.
– Ожидать твоего сигнала.
– Что бы ни происходило на поле, жди моего сигнала.
– Буду ждать, что бы ни происходило.
– Идем ли мы вперед или отступаем – ты ждешь моего сигнала!
Александр кивнул.
– А если земля разверзнется и поглотит войско афинян…
– Я буду ждать твоего сигнала.
– Хорошо! – Филипп расхохотался и, потянувшись, провел рукой по волосам Александра. – А теперь надевай-ка шлем, сын. Такие роскошные кудри в бою – помеха.
Царевич покраснел, а полководцы расхохотались. И пока мы с ним возвращались к конному войску, он все жаловался:
– Вечно отец одной рукой дает, а другой отбирает.
– Царь поставил тебя на самый важный участок, – сказал я. – Он выказал огромное доверие тебе.
– Нет, он выбрал для меня такое место, где я наверняка погибну, – пробурчал Александр.
– Помнится, ты утверждал, что тебе суждена долгая жизнь – ведь надо еще покорить целый мир? – не удержался я.
Царевич ухмыльнулся, оценив легкий укол.
– Ну конечно, теперь я знаю, что мне придется завоевать куда больше стран, чем я думал: Индустан, Китай и все, что лежит вокруг них.
Так было час назад, теперь же мы сидели в седлах, ожидая приказа и сдерживая лошадей. С тяжелыми копьями в руках застыли оруженосцы – пики потребуются нам в сражении. Нервы у всех были напряжены до предела, ладони потели, потрескивал сам воздух, заряженный тем особым электричеством, которое возникает, когда едва ли не сотня тысяч мужчин горит единым стремлением – убивать друг друга. Враг оставался на месте, предоставляя первый ход Филиппу. Эти люди защищали свое отечество. Пробиться к Фивам или Афинам можно было, лишь уничтожив их. Если мы победим, дорога к городам юга будет открыта. Если победа достанется им, рухнет царство Филиппа. Единственная битва решит исход всей долгой войны.
Солнце поднималось. Два строя стояли лицом к лицу, обливаясь потом не только от жары, но и от напряженного ожидания.
Наконец пропела труба. Слившись в единое целое, фаланги Филиппа, занимавшие правый фланг, неспешно направились в сторону афинян. Они не бежали, просто мерно двигались вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87