Но в волшебном Монжоне Эвандер вновь ощутил дыхание столичного города и почувствовал, как долго он был в бегах. С тех пор как они с Косперо оставили Молутна Гангу и пересекли Мерасское море, прошел ровно год.
Эти воспоминания вернули юношу к мыслям о Косперо. Старый друг очень помогал Эвандеру в их кочевой жизни — равно как и до нее. Молодой принц Седимо-Кассима Данаис Эвандер был не очень-то подготовлен к жизни в огромном внешнем мире. Не будь рядом Косперо, он сумел бы сбежать от узурпатора только для того, чтобы погибнуть где-нибудь на улицах Молутна Гаити. Эвандер беззвучно вздохнул — он скучал по другу.
Юноша вспомнил, как давным-давно Косперо помог ему пережить страшное разочарование — Эвандер участвовал в скачках и проиграл. Он тогда впервые выступал на своей собственной лошади, и дело обернулось полным провалом. Его замечательный жеребец Киприо вышел из подчинения и проиграл — проиграл унизительно: слишком энергично стартовал и выбился из сил на прямом отрезке дистанции, как раз когда все остальные участники скачек проносились мимо. Эвандер потерял контроль над лошадью и не мог ничего сделать до тех пор, пока Киприо не обессилел. К несчастью, на протяжении нескольких недель до скачек Эвандер похвалялся, что Киприо непременно выиграет забег. Над принцем потешался весь дворец. Четырнадцатилетний мальчик был совершенно подавлен неудачей, Но Косперо не позволил Эвандеру впасть в отчаяние. Юному принцу предстояло освоить премудрости скалолазания и дуэльного мастерства, стрельбы из лука и рукопашного боя; стать знатоком живописи и ткацкого искусства; изучить все традиционные навыки, подобающие аристократу из Седимо-Кассима, вплоть до игры на волынке… И Косперо свято верил, что принц — его принц — справится. И не просто освоит вышеперечисленные навыки, а преуспеет в них. Косперо стал для Эвандера той каменной стеной, опираясь на которую, юноша смог оправиться после унизительного поражения. По сути, этот позорный проигрыш стал для принца сравнительно безболезненным уроком жизнестойкости, но в то время первое разочарование чуть не сломало мальчика. Увы, ученик не смог отплатить своему учителю Косперо добром за добро.
Наконец друзья подошли к лавке Постремы. На деревянной вывеске ярко горело изображение ковра.
Ткань переливалась яркими цветами — зеленым, красным, коричневым, — и орнамент на ней, казалось, постоянно менялся: «елочка», рисунок пейсли, геральдические лилии.
Лавка располагалась на первом этаже небольшого четырехэтажного дома светло-коричневого цвета. Дверь и рамы были свежевыкрашены. Во всем чувствовался хороший вкус и ухоженность. Юми распахнул дверь, и мужчины вошли в мир ткацкого искусства. На стенах висели ковры невообразимых расцветок. В стеклянных рамках были представлены образцы искусно сотканных тканей. В воздухе разливалось ненавязчивое благоухание, а где-то над головой раздавались звуки урдхских волынок.
Клиентов встретили два странных человека — а может быть, и не совсем человека, — приземистых, с толстыми губами и нависшими бровями. Эвандер предположил было, что это монстры, разновидность многочисленных жутких тварей, созданных Повелителями из Падмасы, но передумал: слуги все же больше были похожи на людей.
Пострема появилась внезапно, словно выпорхнула из ниоткуда. Ведьма выглядела утомленной, словно уже потеряла счет неделям, проведенным за ткацким станком.
— О, друг уголи, ты вернулся! — Пострема бросила оценивающий взгляд на Эвандера и одарила его улыбкой. — И привел с собой увечного юношу.
Юми едва заметно кивнул, развернул и расстелил древний ковер.
— Сначала мы разберемся с моим ковром.
— Ну конечно, само собой разумеется. — Пострема с трудом отвела взгляд от юноши. «Какой красавец!» — подумалось ведьме. Мысль ее лихорадочно заработала. Затем она сосредоточилась на ковре и сразу поняла, что он подлинный — тканная работа школы Хиш Вэн, и в саму ее основу вплетено сильное волшебство. Украсть ковер будет непросто, а перепродать без ведома ассоциаций уголи, имеющих большое влияние на Баканском побережье, и того труднее. С другой стороны, ведьму весьма заинтересовал юноша.
Юми показал мастерице, в каких местах ковер нуждается в починке. Пострема отметила поблекшие цвета и почти вытертые участки ткани. Ковер многие годы принадлежал женщине из народа уголи. Она не представляла себе, какой силой обладает ковер, и даже ходила по нему ногами! Отец Юми спас ковер от печальной участи половика, но материал ослабел и нуждался в энергетической подпитке.
Пострема долго изучала ковер с помощью большого увеличительного стекла и прощупывала ткань. Она даже что-то шептала с закрытыми глазами, положив ладони на ковер и делая вид, что входит с ним в контакт. Конечно, это в основном была работа на публику, так как сама ведьма уже прекрасно знала, как она поступит с ковром и даже сколько возьмет за работу.
— Это стоит много-много крон, мой друг уголи.
— Знаю. Мы готовы хорошо заплатить за починку нашего верного, старенького ковра. Пострема улыбнулась и назвала свою цену:
— Шестнадцать крон, и работа будет сделана за три дня, может быть, быстрее.
Юми предложил десять крон. Ведьма настаивала на шестнадцати. Юми пригрозил, что отнесет ковер другому мастеру, ковроделу Эйскюлю или Оккантер Маппам.
— Оба возьмут дороже и потребуют больше времени. Эйскюль вообще не имеет опыта работы с такими древними экземплярами. Он вряд ли знает хоть что-нибудь о Хиш Вэн.
Конечно, Юми знал все это сам. В их споре у Постремы было неоспоримое преимущество — она одна во всем Монжоне по-настоящему умела работать с древними волшебными коврами утоли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106