темные струи хлестали землю и смывали начисто остатки денег и терпения циркачей. Саламандр переходил от одного к другому, сыпал шутками, комплиментами, стараясь поддержать дух и гася ссоры. Как-то вечером, оставшись ненадолго наедине, Джилл призналась, что восхищается его умением улаживать дела.
– И все же, – не удержалась она, – если бы так же усердно учился…
Он был поглощен охотой за москитами и не ответил.
– Я давно хотела поговорить с тобой, – неумолимо продолжала она. – Ты, конечно, сильно отстал, пока мы скитались, но теперь ты женился, устроил свою жизнь, и нет никаких причин, чтобы не нагнать упущенное!
– О повелительница преопасных природных сил, ты несомненно точна, безукоризненна и попросту права, но обстановочка малость неподходящая, столько хлопот, да и шумно, и тесно в этой вонючей дыре, то бишь гостинице, где же мне тут сосредотачиваться на науке? Единственные чары, какими бы я сейчас рад был бы овладеть, это погодные: прогнать бы эти чертовы тучи, но я знаю, что это оскорбило бы твое тонкое чувство приличия…
– Положим, не все так уж безнадежно!
– Согласен. Несомненно, дождь скоро кончится сам по себе. Хозяин говорит, что такие затяжные дожди в этом сезоне – редкость.
Очевидно, хозяин гостиницы хорошо изучил местный климат, потому что на следующее утро, проснувшись, они увидели в окне чистое небо. Настроение улучшилось, и циркачи взялись чистить и налаживать снаряжение для вечернего представления.
– Будем надеяться, что боги пошлют нам удачу и мы хорошо заработаем, – сказал Саламандр. – Если выйдет иначе, то мы окажемся в гуще боя без меча, как говорится в пословице…
Большим усилием воли она заставила себя промолчать.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – с нарочитой мрачностью произнес он. – Лучше уж выругай меня, и дело с концом!
– Я думаю вот о чем: зачем кому-то пришло вообще в голову селиться здесь, во-первых, и почему, во-вторых, люди никуда отсюда не сбежали!
– Жемчуг, – небрежно бросил он. – Жемчуг черный и белый, перламутр и прекрасные раковины всех сортов, наилучшие и редчайшие, на радость ювелирам Бардека. А еще здесь добывают черный обсидиан и ловят на продажу попугаев и прочих диковинных пташек для богатых дам Суртинны. Купеческие суда так и снуют туда-сюда!
– Короче, ничего, кроме пустяков и безделушек, – подытожила Джилл.
– На безделушках наживают состояния. Конечно, люди тут мрут как мухи. Сокровища моря задешево не даются.
– Если тут так опасно, не лучше ли будет сразу убраться домой, а?
– Не раньше, чем я испытаю свой план, о государыня грозных глубин! И состоится это испытание сегодня ночью, на рыночной площади Милетон Ноа!
Упомянутая рыночная площадь представляла собою пространное грязное поле посреди городка.
По сторонам ее теснились те общественные здания, какие только могли быть нужны здесь: таможня, резиденция архона, казарма стражи и лавка менялы, у которого, согласно сведениям виноторговца, имелась собственная охрана.
– Он хитрый этот старик, Динвартано, – разоткровенничался торговец, – а честность его глубока, как пучина морская. Но проживает в полнейшей нищете. Нашим рабам живется лучше, ей-ей! Жениться он не желает потому, что не хочет тратиться на содержание жены. Нынче мы вряд ли увидим его на площади, ведь тут придется расставаться с его драгоценными медяками! Зато все остальные, кажется, соберутся в полном составе. Вот увидите!
Все это Джилл слушала, стоя на деревянном крыльце особняка архона, чуть выше голов густой толпы, месившей грязь на площади. Старик-торговец раскинул свою палатку на верхней ступеньке, и, не прекращая болтовни, деловито прикреплял винные кружки цепочками к перилам. В бархатистом полумраке артисты устанавливали попарно светильники вокруг помоста, а Саламандр под натянутым канатом и дергал его, проверяя, надежно ли он прикреплен.
– У нас тут еще представлений не бывало, – продолжал торговец, – так что ручаюсь, без хорошего барыша нынче не останусь!
– Само собой. Думаю, вам тут, на Анмардио, скучно живется!
– Скука наша глубока, как море, это вы верно заметить изволили. Порой я жалею, что приехал сюда, но зато здесь человек может жить, как вздумается, без этой своры чиновников, что орудует в городах, размахивая статьями закона и выгребая у нас денежки на всякие налоги.
– Ясно. Вы вот что мне расскажите: не ходят ли от вас корабли на юг?
– На юг? Зачем? Там ничего нет, кроме моря да ветра.
– Вы уверены? – она сделала паузу, чтобы убить особо крупного москита, севшего ей на запястье. – Никто не говорил здесь об островах, лежащих дальше к югу?
Старик призадумался, прикусив губу редкими зубами.
– Никогда, – уверенно ответил он наконец. – Но я вам скажу, кого вам следует расспросить. Вон там, видите, под светильником торчит такой детина, в красной рубахе? Звать его Декки, и он моряк что надо, скажу я вам. Куда его только не заносило, таких названий и на картах нет, понимаете?
Джилл вздохнула, потому что Декки был отнюдь не ученым мужем с виду. Пират, надо полагать, а этот сорт людей Джилл, мягко сказать, не любила. Она хотела еще поговорить с торговцем, но тут на помосте загрохотали барабаны и засвистали дудки. Толпа отозвалась приятным для слуха громом рукоплесканий и уплотнилась. Представление началось.
С первой же минуты, когда самый младший и неумелый из акробатов прошелся колесом по сцене, Джилл поняла, что коммерческое чутье Саламандра обеспечило ему триумф. Успешно ли циркачи проделывали сложнейшие трюки или ухитрялись сбиться на самых простых, толпа хлопала и вопила от восторга.
После каждого номера монеты звенели, дождем падая на помост.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139