Он отдавал это первенство князю Димитрию Пожарскому, уже известному своей любовью к отечеству, своим усердием, своей - в полной мере русской - неустрашимостью. Защищая бедных москвитян с небольшими отрядами своими против многочисленных поляков, князь Пожарский за год перед тем был опасно ранен и в это время, выздоравливая от ран, жил в деревне своей, за 120 верст от Нижнего Новгорода. Вот к нему-то отправился Минин, его-то умолял именем всех русских спасти Россию.
Тронутый таким доверием, готовый пожертвовать последней каплей крови за веру и отечество, Пожарский с восхищением принял предложение народа и, уже не думая о ранах своих, едва закрывшихся, отправился к войску, с нетерпением его ожидавшему. С этой минуты судьба России переменилась и торжество поляков над бедными предками нашими кончилось. Злые враги при первом известии о всеобщем ополчении русских почувствовали погибель свою, и первой жертвой их злобы сделался патриарх Гермоген: они замучили голодной смертью этого святого защитника церкви и престола, но он умер спокойно, потому что уже знал о приближении к Москве Пожарского, и праведная душа его, расставаясь с жизнью, благословляла воинов и молилась об успехах их.
Народное ополчение соединилось в конце августа 1612 года с войском, более года стоявшим около Москвы. Начальник его князь Трубецкой и Авраамий Палицын с радостью встретили новых товарищей. Теперь уже не страшны были для них замыслы Заруцкого - слава Пожарского, присутствие Минина, пламенное усердие народа ручались за победу. Вид московского стана совсем переменился: там уже не встречались более лица бледные и унылые, не слышны были тяжелые вздохи воинов, опечаленных беспрестанными неудачами, не лились слезы жен и детей их, приходивших из Москвы украдкой от злых поляков повидаться со своими милыми. Теперь там все были бодры и спокойны, и, несмотря на то что многочисленное войско польское под начальством гетмана Хоткевича шло на помощь полякам, владевшим Москвой, русские были уверены в победе.
22 августа первые отряды Хоткевича перешли Москву-реку и остановились близ Новодевичьего монастыря. Пожарский и Трубецкой встретили их и сражались три дня. Храбрость видна была с обеих сторон, но победу русских замедляли казаки, находившиеся в войске князя Трубецкого: эти расчетливые воины вздумали в ту минуту, когда решалась судьба отечества, спорить о жалованье своем и, говоря, что они еще не получили его, не хотели сражаться. В каком затруднительном положении были тогда начальники войска! Князь Пожарский и Минин не хотели верить, что это были русские! Да и наши нынешние добрые донцы не поверят, что это были люди, которые когда-нибудь назывались казаками. Но тут есть причина, которая несколько извиняет их, - эти казаки были товарищами злодея Заруцкого. Слава Богу, что в эту ужасную минуту, когда могли погибнуть все великие намерения спасителей России, нашелся человек, который был в состоянии поправить зло, причиненное изменниками чести русской. То был добрый неутомимый Авраамий Палицын. С чувством души высокой и благородной, с трогательными слезами человека, пламенно любившего отечество свое и боявшегося увидеть погибель его, показал он казакам всю низость поступка их, обещал им вместо денег, которых уже не было ни у него, ни в казне Сергиевой лавры, все богатые ризы и вещи церковные, умолял их именем Бога и Святого Сергия не отказываться от сражения.
Эти убедительные слова, это имя Бога и его угодника напомнили казакам долг их, показали им всю безрассудность, все малодушие их. С раскаянием в сердце, с клятвой победить или умереть полетели они на поле сражения, где счастье уже было на стороне гетмана. Храбрость казаков переменила судьбу его, но победа все еще оставалась нерешенною, как вдруг Минин, вспомнив, что часто в молодости смелость его доставляла победу тому полку, где он находился, отобрал триста отличных воинов и с ними бросился на неприятелей сзади. Такое неожиданное нападение смешало польское войско, ряды его расстроились, а русские воспользовались этим беспорядком - и славная победа сделала навсегда незабвенным для нас день 24 августа. Более 15 тысяч поляков было убито, а остальные с гетманом ушли в Польшу.
Освободясь таким образом от сильного войска, посланного на помощь полякам, князья Пожарский и Трубецкой еще смелее подступили к столице и окружили ее войском со всех сторон. Поляки, не имея возможности выезжать из города за съестными припасами, страдали от голода, который был так велик, что они ели собак, кошек и мышей, но все еще упрямились и не хотели покориться. Наконец страшный голод дошел до крайности, и 22 октября 1612 года поляки сдались, и Москва, обезображенная, разоренная, но оживленная надеждами на будущее счастье, приняла с любовью и благодарностью храбрых освободителей своих.
Вслед за этой радостью русские услышали о другой: Сигизмунд, узнав, что Хоткевич разбит, и видя, что войско его гибнет в России от голода и наступивших морозов, отказался на время от своих гордых намерений завладеть отечеством нашим и отправился в Польшу. Но не он один был сильным врагом земли русской и опасным искателем престола ее. С другой стороны страшил ее грозою знаменитый Густав-Адольф, тогда только что сделавшийся шведским королем. Он напоминал Новгороду и другим северным городам нашим клятву, данную ими Делагарди, что они избирают царем меньшого брата королевского, принца Филиппа.
Так, прежде чем народ успел порадоваться победе своей, новая буря уже собиралась над головой его! Спасти себя от нее можно было только под могущественной защитой царя, а его не было у русских!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154