С. Вы часто виделись с Гитлером в это время?
М. Я не могу вам сказать точно. Для этого мне нужно свериться с моими записями. Довольно часто.
С. Вам случалось оставаться с Гитлером наедине?
М. О да, несколько раз. Всё зависело от материала, с которым я к нему приходил. Если он представлял большую важность, Борману приходилось ждать за дверью. Я знал, что ему такое положение вещей не нравилось, и однажды я сказал об этом Гитлеру. Он ответил, что очень ценит Бормана, но что некоторые вещи ни в коем случае не должны получать огласку. Он сказал ещё, что Борман вообще настроен против военных и что его нужно сдерживать. Если бы у меня по этой причине вдруг возникли какие-то проблемы с Борманом, Гитлер должен был быть немедленно извещён об этом. Эти приватные встречи были, кстати, по-настоящему тайными. Мне приходилось прибывать в ставку на курьерском самолёте или – несколько раз – на курьерском поезде. Мои визиты не фиксировались ни одним протоколом и держались в строгом секрете. Я должен был видеться с Гитлером только в то время, когда он был, так сказать, не на службе.
С. Но ведь Борман всегда был при Гитлере, разве не так?
М. Большую часть времени. Но запомните, Борман не контролировал Гитлера. Только доступ к нему. Если Гитлер хотел увидеться с кем-то, он с ним виделся. Он часто не хотел, чтобы ему докучали всякой незначительной бюрократической ерундой, и использовал Бормана, чтобы тот не давал высшим должностным лицам НСРПГ надоедать ему. На самом же деле никто не контролировал Гитлера в этом отношении. Борман, безусловно, был полезен Гитлеру, но он очень ревниво относился к своему положению и был неоправданно подозрителен к любому ниже стоящему, если тот сближался с Гитлером. Я уже сказал, что Бормана не радовали мои посещения и он предпринял несколько слабых попыток помешать мне, но Гитлер быстро поставил его на место. Разумеется, это ещё больше разозлило Бормана, но его власть распространялась только на партийный аппарат, а я управлял гестапо, так что он не мог тронуть мою семью или моих друзей. Как видите, в конце концов Борман проиграл этот бой со мной, поскольку я тоже ничего не забываю.
С. У меня есть к вам несколько вопросов относительно Бормана, но мы можем вернуться к этому позднее. Приходилось ли вам общаться с Гитлером до событий, произошедших 20 июля?
М. Я несколько раз встречался с Гитлером. В самом начале… когда я только принял руководство гестапо, я видел его не очень часто. По большей части на разных приёмах.
С. Какие у вас были отношения с Гитлером?
М. Вы, должно быть, помните, что до того, как он пришёл к власти, мой отдел в баварской полиции занимался партией и её приверженцы частенько попадали к нам. Следовательно, лично ко мне Гитлер не питал особой симпатии, да и многие члены партии из Баварии не слишком радовались моему назначению.
С. Как же вы попали в СС, если у вас были такие сложные отношения с партией?
М. После прихода к власти в 1933 году Гейдрих взял меня и ещё нескольких моих сослуживцев из политического отдела в национальную полицию. Гейдрих был очень умным и практичным человеком, отличавшимся большой прозорливостью. Не забывайте, пожалуйста, что моя служба боролась и с коммунистами, мы относились к ним даже более сурово, чем к национал-социалистам.
С. У Гитлера не было других причин не любить вас или не доверять вам? Или, скажем, не допускать вас в свой круг?
М. Мой тесть был его политическим противником, а сам я всегда был убеждённым католиком. Я не вступал в партию, пока меня не заставили сделать это. Гитлер же, когда только начинал свою карьеру, ещё в Вене, не любил полицию. Он говорил, что она вечно придирается к нему. Гитлер был из очень бедной семьи, а этот класс всегда побаивается полиции.
С. Но в дальнейшем ваши отношения улучшились, не так ли?
М. Думаю, да. С Гитлером никогда нельзя было сказать наверняка, что он в действительности думает по тому или иному поводу. Позже он стал относиться ко мне более дружески, и в конце, в Берлине, он был очень откровенен со мной. В частной жизни он был именно таким, и для любого, кто видел его на публике, было большим сюрпризом обнаружить, что он очень человечен и что с ним легко общаться. На самом деле временами Гитлер мог быть очень забавен и интересен. Он здорово умел иронически показывать разных людей и делал это с большой проницательностью и очень безжалостно. Однажды он совершенно замечательно изобразил при мне Гиммлера, его голос и жесты. Гитлер умел разглядеть подлинный характер человека, и видел людей практически насквозь, едва начав общаться с ними. При этом он был очень скрытным и как бы играл некую роль, постоянно находясь на сцене» на глазах публики. Но в домашней, так сказать, обстановке эта был спокойный, нормальный и очень приятный человек. Гитлер был очень вспыльчив, но главным образом только тогда, когда ему лгали в лицо, но его гнев быстро проходил. Думаю, самым большим его недостатком была его эмоциональность. Он мог быть чрезвычайно рассудителен, хотя малейшее замечание легко выводило его из себя, и он сильно раздражался. Но, как я говорил, в спокойной обстановке, он был интеллигентным и разумным человеком. По крайней мере, позже я узнал его именно таким, но тогда он нуждался в моих услугах, так что я не знаю точно, что Гитлер в действительности обо мне думал. А на ваш вопрос скажу, что да, к концу войны у нас сложились довольно хорошие отношения и на деловом, и на личном уровне.
С. Вы говорили о комиссии по делу 20 июля, в которой вы председательствовали. Не могли бы вы рассказать мне об этом заговоре в самых общих чертах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103