Пауза. Звонит телефон, Ольга хватает трубку.
О л ь г а. Да. Да. Мы помним, мы как раз хотели сегодня... Да. Нет. Половину можем. Что? А если по курсу Центробанка? Нет? Да, понятно, только доллары... Да, договор подписывали. Да, понимаем. То есть как... Как отберёте... А нас куда - на улицу? Наши проблемы?.. Но мы не отказываемся платить, только нужно... Сколько? Три дня?.. Мы не успеем за три дня! Погодите, погодите... Эй!..
Ольга опускает трубку.
А л е к с е й. Это... кто... звонил?
О л ь г а. Этот... гарант.
А л е к с е й. "Монолит-Гарант"?
О л ь г а. Он.
А л е к с е й. И что?..
О л ь г а. Деньги требует.
Пауза.
А л е к с е й. А у нас что-то не сходится.
О л ь г а. Не сходится... Хорошая у нас была квартира.
А л е к с е й. Почему... была?
О л ь г а. Согласно договору.
А л е к с е й. Погоди, погоди, надо подумать.
О л ь г а. Ну ты думай. А я пошла.
А л е к с е й. Куда?
О л ь г а. Не бойся, пока ещё не на панель. К дяде. Он сказал, что там есть пара-тройка интересных вещей.
А л е к с е й. Нет! Это он несерьёзно.
О л ь г а. В долг буду просить.
А л е к с е й. Не даст.
Пауза.
О л ь г а. Слушай, Пчёлкин, а может, зря это всё?
А л е к с е й. Что?
О л ь г а. Ну, капитализм. Тогда, в детстве, так хорошо было...
А л е к с е й. Лимонад был вкуснее...
О л ь г а. Что?
А л е к с е й. Лимонад. Помнишь, был такой - "Буратино"...
О л ь г а. Не помню. Родители рассказывали, что ни свою квартиру совсем даром получили.
А л е к с е й. Так уж и даром. Всю жизнь горбатились за копейку. Читай политэкономию.
О л ь г а. Карла Маркса?
А л е к с е й. Да хоть бы и Карла Маркса.
Ольга в задумчивости берёт со стола бутылку, наливает в стакан, выпивает.
О л ь г а (смотрит на бутылку). Что это?
А л е к с е й. Где?
О л ь г а. Что это я сейчас выпила?
А л е к с е й. Это?.. Это, наверное, со вчера осталось.
О л ь г а. Господи боже мой!..
А л е к с е й. Ничего, это сухое вино.
О л ь г а. Наверное, умный человек был. За справедливость.
А л е к с е й. Кто?
О л ь г а. Этот, Карл Маркс.
А л е к с е й. О-о... Тебе хватит.
Ольга встаёт. Постепенно, с началом её реплик, свет гаснет,
а сама она высвечивается красным.
О л ь г а. Мир хижинам, война дворцам! Грабь награбленное!! Да здравствует - социальная - справедливость!!!
"Марсельезой" вступает фонограмма "All You Need Is Love" БИТЛЗ.
Д Е Й С Т В И Е В Т О Р О Е
ПЕРВАЯ СЦЕНА
Антикварная лавка Цукермана.
Хозяин за прилавком, стирает пыль с выставленных на полках предметов.
Отступив на шаг, с уважением взирает на бронзовый бюст Карла Маркса,
затем аккуратно протирает ему все неровности.
За стойкой служебное помещение, невидимое из зала.
Оттуда доносится супруги Давида Семёновича - Розы Моисеевны.
Р о з а М о и с е е в н а. Додик, откуда ты приволок в лавку это чучело?
Ц у к е р м а н. Роза, это не чучело, это чистейшей бронзы основоположник. Я нашёл его в скупке цветного металла; он лежал гордый, словно сфинкс, на куче обломков.
Р о з а М о и с е е в н а (вздыхает). Основоположник... Это, Додик, ты правильно его обозвал. Наложил он всем довольно-таки прилично. Это правда, что он был еврей?
Ц у к е р м а н. Это правда.
Р о з а М о и с е е в н а. Не говори никому.
Цукерман заканчивает наводить чистоту, облокачивается о стойку,
смотрит на телефон, нервно постукивает по нему пальцами.
Р о з а М о и с е е в н а. Тебе налить кофэ с сахаром или со сливками?
Ц у к е р м а н. Я совсем ничего не хочу, Розочка.
Р о з а М о и с е е в н а. Тебя до такой степени волнует этот Бенвенуто?
Ц у к е р м а н. Розочка, меня это не волнует, меня это буквально трясёт. Ведь она, в конце концов, может занять у кого-нибудь денег или пойти совсем в другую лавку...
Р о з а М о и с е е в н а. Не говори глупостей. После того, что стряслось сегодня на бирже, родной сын не даст родному отцу на лекарства. Поверь, все буквально вцепились в свои доллары и оцепенели.
Ц у к е р м а н. Но ведь она может пересыпать свою бижутерию в полиэтиленовый пакет и прийти ко мне с полиэтиленовым пакетом. Роза! мне совсем не нужен полиэтиленовый пакет!..
Р о з а М о и с е е в н а. Прекрати истерику, будь мужчиной.
Из-за растворённой в подсобку двери появляется её рука с чашкой.
Р о з а М о и с е е в н а. Я положила тебе три ложечки, сахар успокаивает нервы.
Цукерман берёт чашку, пьёт.
Р о з а М о и с е е в н а. Скажи мне лучше, что ты будешь делать, когда она придёт обратно и нахально потребует назад свою вещь?
Поперхнувшись, Цукерман кашляет.
Ц у к е р м а н. Роза! зачем ты говоришь мне такое!
Р о з а М о и с е е в н а. Затем, что иной раз тайное становится явным ещё здесь, при жизни! Если ты вовремя е опомнишься и не возьмёшь себя в руки, этот Бенвенуто отольётся тебе кровавыми слезами.
Ц у к е р м а н. Но я никого не хочу обманывать! Разве я виноват, что у меня нет таких денег! Этот предмет стоит по каталогу сто пятьдесят тысяч фунтов стерлингов!
Р о з а М о и с е е в н а. Так не разевай пасть на то, что всё равно не пролезет!
Ц у к е р м а н. Но она хочет всего каких-нибудь две-три тысячи.
Р о з а М о и с е е в н а. Почему?
Ц у к е р м а н. Я звонил её кредиторам.
Р о з а М о и с е е в н а. Шпион!
Ц у к е р м а н. В конце концов, если она вернётся назад за шкатулкой, она её получит.
Р о з а М о и с е е в н а. И что ты собираешься ей всучить?
Цукерман достаёт из-за прилавка и протягивает за дверь шкатулку,
точно такую же, как у Ольги Пчёлкиной.
Пауза.
Р о з а М о и с е е в н а. Да, это очень может быть. Это копия?
Ц у к е р м а н. Нет, не копия. Просто похоже. Почисти, поработай с ней.
Р о з а М о и с е е в н а. Это очень, очень может быть. Но как сумеешь продать оригинал, висельник? Ты же сам не попрёшься с ней в Англию на аукцион?
Ц у к е р м а н. Нет, для такого дела нужно хорошо знать всю эту кухню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18