И нет ничего — понимаешь, ничего — между нами. Он боится воды, боится травы, он почти не улыбается и не смеется. Он просто мужчина, выбитый из своей колеи. Просто… — она остановилась, прежде чем закончила мысль, закончила сравнение, в ее голове промельнула картина беспомощного, несчастного, озлобленного Павека, стоящего на берегу ее бассейна, точно такого же, каким был сам Руари несколько лет назад.
— Просто что? — спросил он, отвратительная усмешка исказила его губы. — Просто еще один насилующий и убивающий темплар в желтой одежде. Я очень рад, что он мертв, поверь мне. Клянусь рощей Бабушки. И я ничего не боюсь: я убил его и рад. Я покажу стражу все, что у меня на уме: я покажу ему как он смотрит на меня, потому что я знаю игры темпларов, я покажу ему какими глазами он смотрел на тебя, когда мы были в Урике и как он смотрит на тебя сейчас.
— Как он смотрит на тебя… — повторила Акашия. Как он спас ему жизнь в ураган, но он, похоже, не воспринимал никаких рассуждений, кроме своих собственных, и бесполезно было его переубеждать. — Павек не мертв, — сказала она вместо этого. — Мы спасли его, Бабушка и я, и-
Руари взмахнул кулаком, освобождаясь от ее руки и ударил изо всех сил ее в подбородок, одним мягким но сильным движением. Ее никогда не били раньше, даже в гневе. Боль мгновенно прошла, но шок потряс все ее существо. Она закрыла руками лицо — все уроки Йохана по самообороне оказались забыты.
— Почему? Почему, если между вами ничего нет?
Кулак Руари поднялся на уровень плеча, но ударил бы он ее еще раз или произошло бы что-нибудь другое, еще более безрассудное, так как и ее руки были подняты, никто не узнал. Мускулистая тень выросла между ними: Йохан пришел ей на помощь. Йохан, который следовал за ней, как раньше за Павеком, по приказу Телами. Йохан, который, несомненно, слышал все. Он легко поднял полуэльфа в воздух и швырнул в стену ближайшего домика, после чего тот сполз на землю и остался лежать: в сознании, с открытыми глазами, думающими и страдающими. Дварф сложил свои массивные руки на бочкообразной груди, давая возможность Руари встать, если он осмелится.
— Ты должен немедленно бежать, — жалобно сказала Акашия. — Ты пересек все линии, вышел из всех рамок. Давай — пока не стало поздно. Убегай. Павек жив, но никто не остановит тебя. Страж не остановит тебя. Но ты замыслил убийство, ты хотел убить. Ты не можешь дольше оставаться здесь, среди нас. Откажись от своей рощи, Ру — это твой единственный шанс.
— Отказаться от нее…и этот проклятый темплар сможет шляться по ней? — выкрикнул Руари, упрямый даже в поражении.
Прежде, чем она смогла ответить, послышался шум тяжелых, нетвердых шагов. Йохан поднял палец к губам и полуприсел, стараясь оказаться в тени. Еще пара тяжелых шагов, и выглядевший больным Павек оказался среди них.
— Сможет шляться? — спросил он, приваливаясь к стене, у которой лежал Руари, и глядя на него сверху вниз. По его тону было ясно, что только Руари может дать ему удовлетворительный ответ.
Но Руари промолчал и не сказал ничего.
— Это не твоя забота, Павек, — сказала она после долгого молчания, стараясь, чтобы ее слова прозвучали уверенно и начальственно. — Руари поступил плохо. Он…он тот, кто отравил тебя, кто пытался убить тебя ядом. Он должен покинуть Квирайт. Он должен уйти прямо сейчас, прежде чем-
— Прежде, чем Телами начнет задавать вопросы? — спросил Павек, больной или нет, но он командовал в этой ситуации. Бабушка наверно заподозрила Руари и поделилась своими подозрениями со своим пациентом. Йохан, вероятно, одобрил это, потому что опять встал прямо и и сложил руки на груди.
— Друиды не убивают, — сказала она, чувствуя, что теперь сама попала под атаку. — Квирайт не принимает убийц. Страж не потерпит их.
Павек пожал плечами. — Это должен решать сам страж, не правда ли? Если бы это было убийство, я бы не стоял здесь. Если ли бы убийство было совершено сегодня ночью…
— Он хотел убить тебя. Это тоже самое.
Бывший темплар усмехнулся, холодной и страшной улыбкой. — Но не там, откуда я пришел. Мне кажется, что друиды не делают таких глупых ошибок, отмеривая яд. Если какой-нибудь друид захотел бы меня убить на самом деле, этот друид отмерил бы мне столько яду, что никакой другой друид не смог бы оттащить меня от дверей смери, прежде чем они захлопнулись за мной. Даже полудурок-друид, в роще которого, как все знают, обитается тьма кивитов и который собирает яд, текущий из их желез, не мог быть таким тупым. Так что этот полудурок хорошо знал, что он делает, и это было предупреждение. Так что я думаю, он послал мне предупреждение. Я клянусь-
— Взвешивай свои слова, — прервал его Йохан, низким и зловещим тоном.
— Я готов поклясться в этом перед судом Урика. Мое слово против его. Мое предостережение против его убийства. И мое слово утверждает, что было предостережение, но не убийство. В Урике, клянусь милосердием Короля Хаману, важно то, что человек сделал. То, что он думает, это плевок на ветер — иначе любой мужчина, женщина или ребенок умирали бы на каждом закате за то, что они собирались сделать на рассвете. Я думаю, это довольно странно, но Лев Урика более милосерден, чем друид Квирайта.
Акашия скрестила пальцы. Теперь она могла видеть, в первый раз, то, что видел Руари, глядя на это изуродованное шрамами лицо, и даже не могла себе представить, как это Бабушка поделилась с ним своими подозрениями, как это она, по-видимому, сделала.
Павек покачнулся. Его туника была вся в пятнах. Зловоние доносилась до нее за пять шагов. Он был грубым и внушал отвращение, он был закутан в свою грубость и отвратительность, как в броню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115