— Я лучше знаю, чего можно добиться и чего нельзя.
Руари отпихнул своих кивитов и встал на ноги. — Я убью тебя.
— Она убьет меня раньше.
— Нет, она этого не сделает. Каши не такая. Она не видит зла ни в ком.
На это он мог бы сказать дюжину самых разных вещей, но они все привели бы только к драке. Вместе этого он нагнулся к кивитам и почесал пальцем нос одному из этих любопытных созданий.
— Тем больше причин держать зарнеку как можно дальше от Урика. Ты сделал хорошее дело в тайнике.
Руари опять уселся на землю. — Телами злится на меня. Я никогда не видел ее такой сердитой. Я подумал, что она собирается призвать стража и зарыть мой кости в роще.
— Может быть она и хочет этого, но на сегодняшнем собрании ни один из друидов, за исключением ее и Акашии, не хотел посылать зарнеку в Урик, и я не думаю, что страж этого хочет.
Руари выдернул травинку из земли. — Ты действительно чувствуешь стража, или это очередная ложь?
— Никакой лжи. Я неумелый лгун.
Руари негромко выругался и выдернул еще одну травинку. — Хотел бы я никогда не приходить в Квирайт.
— А я хотел бы никогда не видеть мужчину, создающего Лаг, тогда у меня не было бы необходимости приходить сюда. Ты в состоянии идти домой?
Руари сказал что да, но он был еще слаб и дышал с трудом, поэтому пришлось задержаться. Они посидели на берегу бассейна, говоря друг с другом, и хотя они перестали быть врагами, друзьями они не стали. Слонце уже садилось, когда они вернулись в деревню. Павек пошел искать Йохана, но дварф исчез, как и Акашия, два фермера и пять канков: Телами вызвала вихрь, который отделил созревшую зарнеку от песка, запечатала ее и отправила в Урик.
Тринадцатая Глава
Солнце только что показалось над горизонтом и воздух оставался холоден и свеж, когда Акашия, Йохан и два охваченных благоговейным страхом фермера Квирайта шли от рыночной деревни Модекан в сторону блистающих желтых стен Урика. После четырехдневной поездки на спине канка через пустые земли, фермеры были рады видеть город Короля-Льва; Акашия же хотела закончить свою работу быстро и без приключений.
Никто не знал что думал Йохан — за исключением того, что он не одобряет все это дело, он не сказал и двух слов с того момента, когда они уехали из Квирайта.
Сегодня был не день Модекана на рынках Урика; так что на дороге почти никого не было. У Акашии было много времени чтобы подумать, успокоиться и снова встревожиться. Они постарались привести зарнеку в Урик в тот день, когда никто не ожидал ни ее, ни их. Она надеялась, однако, что регистратор в Модекане сообщил о них своим начальникам-темпларам и этот отвратительный дварф, с которым они торговали, окажется у стола прокуратора в таможне.
Она надеялась и на то, что этот дварф отправит порошек зарнеки по нужному маршруту: чтобы сделать из него тысячи порций Дыхания Рала. Но чтобы эта надежда осуществилась, она должна была еще надеяться, помимо всего прочего, что Просто-Павек обманул их во всем, что касалось его бывшего коллеги по гражданскому бюро.
Акашия верила всем сердцем, что хронические боли и болезни простых людей Урика достаточно важны для того, чтобы оправдать риск, на который они пошли. Она верила также, что ее искуство мыслеходца, вместе с мастерством друида, в состоянии защитить ее, ее товарищей и три амфоры с зарнекой, аккуратно уложенные в ручной тележке, которую толкал Йохан.
Когда она думала о своих заклинаниях и то, что она Мастер Пути, ее уверенность увеличивалась; потом что-нибудь на краю дороги привлекало ее внимание, или она видела тень Просто-Павека в уголке своей памяти, и ее спокойствие разлеталось в дребезги, в очередной раз.
Сердцем она верила, что Павек ошибается насчет зарнеки и Дыхания Рала, но, как бы она не старалась, ей не удалось убедить себя, что он лжет об опасности, нависшей над городом или о двуличности прокуратора. Бабушка была согласна с ней, что Павек искренне и горячо верит в то, о чем говорит, что он убежден, что это чистая правда. Его сознание легко было проверить как при помощи Пути, так и друидскими заклинаниями, а сам он никогда не станет мастером ни там ни там, хотя он и сумел призвать стража Квирайта, и каким-то образом сумел добраться до рощи Руари, хотя Руари и скрылся в ней ото всех.
Она тогда подумала, она могла бы найти рощу своего юного приятеля и показать дорогу в нее без всяких проблем, но когда она и Бабушка обсудили это, то дружно пришли к выводу, что это выходит далеко за возможности Просто-Павека… Если, конечно, Руари не пригласил его, а тогда один из них запросто мог убить другого или — еще хуже — они оба могли сообразить, что во всем, касающимся зарнеки и Урика, они настроены совершенно одинаково.
И тогда это был бы конец торговли зарнекой: так как Йохан с ними заодно. А оставшиеся жители Квирайта, как друиды так у фермеры, и так намного больше боялись Урика и его бесчеловечного короля, чем необходимо, и они поддержали бы эту непокорную тройку. Квирайт не был идеальной коммуной, в которой мнение любого жителя имело равный вес и решение оставалось за большинством; такие сообщества редко выживали больше, чем год, а Квирайт процветал уже многие поколения. Слово Бабушки естественно перевешивало мнение всех остальных, вместе взятых, но Бабушка никогда не станет настолько глупой, чтобы привести общину к абсолютной власти. Да, этого она никогда не захочет.
Поэтому и отправила Йохана в Урик.
Старый дварф шел без единого слова между ручками своей тележки. Он сопротивлялся любым попыткам втянуть его в разговор с того момента, как они ушли из Квирайта. Йохан горячо возражал против решения Бабушки отправить зарнеку в Урик, пока Руари и Павек скрываются в роще Руари.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115