И снова видессиане дрогнули. На сей раз Туризину нелегко было удержать их в повиновении. Он сам едва держался в седле; его серый жеребец брыкался и ржал. Но Император не давал сбросить себя с седла. Сдерживая коня, он неустанно кричал:
— Не поддавайтесь, вы, ублюдки! Неужто мухи одолеют вас? Чешитесь завтра, сколько влезет, а сегодня — сражайтесь!
Его крики и вопли десятков других таких же упрямых офицеров, раздававшиеся в видессианском строю тут и там, отчасти помогли предотвратить катастрофу. Теперь казалось, что имперцы сражаются в эпицентре завывающей песчаной бури. Стоило вдвое больше сил отбивать каждую новую атаку йездов, а врагов становилось все больше и больше.
Скавр убил еще одного кочевника. Скоро йезды найдут брешь в рядах легионеров либо сумеют пробить ее лобовой атакой. И — неизбежная гибель…
Но Авшару вовсе не казалось, что наступила его полная победа. Он надеялся, что теперь-то уж сумеет раздавить упрямых врагов, но пока что ему этого не удавалось. Имперцы медленно поддавались давлению на обоих флангах, но центр оставался крепким, как скала. В этой части поля мириады его мух оказались бессильными. Гвардейцы Гавра бились, стараясь не обращать на насекомых никакого внимания. Что касается намдалени, то их лошади были защищены таким прочным доспехом, что укусы мух не достигали цели.
Князь-колдун сжал кулаки и стиснул зубы. Более пятидесяти лет он трудился, оттачивая свое последнее оружие! Война с Видессом потребовала слишком много времени! Он перенес слишком много поражений, чтобы выдержать теперь еще одно. Если его магия оказалась слишком слабой и не привела к решающим результатам, то вместо нее пусть сработает грубая сила.
Авшар повернулся к ординарцу, стоявшему позади него:
— Приведи сюда Норгаза и Кайкаиса.
Макуранские военачальники явились к Авшару быстро. Случись в дедовские времена все по-иному, Норгаз мог бы стать Царем Царей Макурана, однако сейчас он низко поклонился Авшару. Гордый, талантливый и беспощадный, он был лучше, чем даже Варатеш, подумал князь-колдун, а Кайкаис равен Норгазу почти во всем.
Авшар указал на солнечный диск Фоса, горделиво реющий на голубом знамени Туризина Гавра:
— Соберите своих людей в кулак. Цель вам хорошо видна. Мы разобьем лучшие их силы. — Авшар высоко поднял меч. — Я сам возглавлю атаку!
Легкая улыбка тронула тонкое хмурое лицо Норгаза.
— Я буду оберегать тебя в бою, — сказал он.
— И я, — повторил за ним Кайкаис. Грубые повязка покрывали раны на его плече и бедре. Макуранская знать питала давнюю, традиционную ненависть к Империи. Их соперничество с Видессом было старше, чем месть Авшара.

* * *
Халогаи недовольно загудели, когда макуранские всадники, с которыми они сражались весь день, внезапно отступили. Северяне были слишком опытными бойцами, чтобы сгоряча броситься в погоню. Пехоту, которая преследует кавалерию, легко отсечь от основных сил и уничтожить.
Гвардейцы Туризина, отдыхая, оперлись на свои топоры. Теперь у них выдалась свободная минутка прихлопнуть десяток мух, глотнуть из фляги вино или воду, перевязать раны, немного остыть в ожидании, пока бой разгорится с новой силой.
Марк стоял рядом с халогаями, тяжело дыша и мечтая об одном: сбросить наконец кольчугу. Как это часто случалось в горячке боя, трибун только сейчас, когда выдалась пауза, заметил несколько небольших ран — на щеке, на правом локте и на правом бедре. И только теперь, когда он их заметил, раны начали болеть. Марк почувствовал, что насквозь пропах потом.
Виридовикс оценивающе посмотрел на врагов.
— Плохо наше дело. Они еще далеки от отступления, — вздохнул он, вытирая пот с лица. Палящее солнце и усталость сделали физиономию кельта такой же багровой, как у Зеприна Красного. Виридовикс плюнул себе на ладонь, еще раз потер лицо и коснулся рукояти меча. — Скорей бы уж!..
Макуранцы выстроились клином, направив острие прямо в сердце армии Туризина. Их было больше, чем ожидал Скавр. Увидев, что большое знамя с двойными молниями передвинусь в самое острие клина, Марк пробормотал проклятие. Штандарт Императора также двинулся вперед, и Гавр — вместе с ним. Этот поединок должен был возглавить он сам.
— Последний бросок костяшек в игре, — заметил Марк, не обращаясь ни к кому в отдельности.
Запела высоким гнусавым голосом труба. Макуранцы начали выкликать имя Авшара. Резко опустились вниз копья — у кого они еще оставались. Остальные сверкнули саблями.
Халогаи и легионеры замерли в ожидании атаки. Далеко справа от себя Скавр различал голос Гая Филиппа. Ветеран все еще в строю, как и прежде.
Затем макуранская труба пропела тонко и печально, и всадники Авшара, сотрясая землю, понеслись к центру видессианской армии.
Во рту у Скавра пересохло. Он и прежде видел кавалерийские атаки, и всякий раз они оказывались тяжелым испытанием. Стремена — вот что в корне меняло дело. Здесь, в новом для легионеров мире, лошадь была смертоносным оружием.
Храбрый и упрямый, как бульдог, Лаон Пакимер пытался остановить натиск макуранской кавалерии, поведя в контратаку своих легковооруженных хатришей. Но йезды наседали на конников Пакимера, не позволяя им оторваться. Пакимер вынужден был стремительно отступить, чтобы его отряд не оказался полностью окруженным.
Совсем иначе выглядела контратака намдалени. Их командир, крупный бородатый мужчина по имени Ховса (Скавр почти не знал его), отнюдь не намеревался стоять в неподвижности. Скорость была таким же опасным оружием, как копья. Латники-намдалени прошли сквозь ряды йездов и врезались в макуранский клин справа, почти у самого «острия».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167