Масляный светильник горел на ночном столике у кровати.
Вдруг Алипия взвизгнула:
— Что ты делаешь? Отпусти!
Марк поставил ее на ноги, но уже в самой комнате. Улыбаясь, он сказал:
— Всю свадьбу я честно следовал видессианским обычаям. И не жаловался, делал все, как положено. Но уж от этого римского обычая я отступать не собираюсь. Невесту нужно перенести через порог на руках.
— О… Ну ладно. Но ты мог бы предупредить меня заранее.
— Прости. — Он выглядел таким сокрушенным и виноватым, что Алипия прыснула. Марк вздохнул с облегчением и закрыл дверь на замок и засов, после чего тоже рассмеялся.
— Что это, муж мой? — спросила Алипия. Она произнесла эти слова с гордостью обладания. — Или, что будет более правильным, дважды доказанный муж мой?
— Знаешь, — сказал Марк, — я только что подумал, что в первый раз закрываю за нами дверь и не боюсь, что кто-нибудь в нее вломится.
— Благодарение Фосу, — тут же отозвалась Алипия. Ее смешок прозвучал немного нервно. — Но эта дверь, заметь, еще и более крепкая.
— Ты права. Можно, я не буду обсуждать достоинства нашей двери всю ночь?
— Можно. — Она бросила беглый взгляд на кувшин. — Хочешь немного вина? Оно очень неплохое, но еще один бокал — и я засну.
— Нет, — сурово ответил Марк. — Я и так выпил изрядно.
Он снял с головы душистый свадебный венок и хотел уже отбросить его в сторону.
— Не делай этого! — воскликнула Алипия. — Венки нужно повесить на края кровати на счастье.
Она сама повесила венки на угловые шишечки кровати. Трибун шагнул вперед и нежно коснулся ее лица. Она обняла его, прошептав:
— О Марк, мы прошли через все испытания. Я так люблю тебя.
У него было еще мгновение ответить: «И я тебя», прежде чем их губы встретились. Толстые церемониальные халаты мешали объятию почти так же, как в прошлом доспехи.
— Скорее, — сказала Алипия, когда он начал снимать халат.
— Здесь довольно холодно. Если ты лежишь в постели один, конечно.
Когда он сбросил одежду с плеч, Алипия вдруг нахмурилась.
— Этот шрам новый. — Она провела пальцем по длинному шраму на его груди.
— Это та рана, которую я получил в Машизе. Могло быть хуже, но Горгид исцелил меня.
— Помню, ты рассказывал об этом. Ты был ранен в грудь — честная рана. Но похоже, мне нужно снова привыкать к твоему телу, милый.
— У тебя будет для этого много лет.
Она еще крепче прижала его к себе.
— Да. О да.
Он потуши светильник.

* * *
Гай Филипп шагал по площади Паламы, шлепая по лужам.
— Дело к весне. Снега, похоже, больше не будет.
Марк купил у лоточника маленького жареного спрута, съел его и теперь облизывал пальцы.
— Как бы мне хотелось убедить тебя поехать с нами на запад!
— Мы с тобой сто раз обсуждали это, — терпеливо ответил старший центурион. — Ты хочешь жить в своем поместье, отлично. Это твое дело. Что касается меня, то я вырос в селе — и удрал оттуда так быстро, как только смог.
— Все будет совсем иначе, — запротестовал Скавр. — Ты получишь большой кусок собственной хорошей земли, где сможешь делать все, что угодно. Это тебе не тот крошечный клочок, где можно помереть с голоду, как было в Риме.
— Ну что ж, в таком случае я помру там от скуки. Ну уж нет. Я предпочитаю заниматься своим делом. Гавр предоставил мне неплохой дом в столице. Обучать пехотинцев — это работа, которую я действительно хорошо выполняю. И не бойся, латынь я не забуду. Со мной в городе остается немало римлян.
Это было правдой. Хотя большинство легионеров с радостью согласились получить от Марка наделы земли, примерно пятьдесят солдат и офицеров предпочли служить Императору и дальше. Туризин был рад оставить их у себя. Он желал создать в видессианской армии легион по римскому образцу, и ему необходимы были для этого римляне старой выучки.
— Кроме того, мы нужны Империи, — добавил Гай Филипп. — Вы там быстро утратите боевые качества, поглощенные сбором урожая, скотиной и пацаньем, которое будет отвлекать вас от тренировок. Вы станете крестьянами и не сможете передать свое искусство сыновьям. Римская боевая наука будет потеряна для вас навсегда. Пусть же это учение переймут имперцы. И хорошенько запомнят его — а под моим руководством они запомнят его навеки, можешь не сомневаться. Я не писака, как Горгид. Какую еще память я могу оставить по себе? Какой памятник старшее центуриону лучше, чем хорошо обученная армия?
— Любой, кто останется в живых после твоих тренировок, запомнит их на всю жизнь, — заверил его Марк.
Гай Филипп крякнул, в основном от удовольствия. Трибун продолжал:
— Ну хорошо, ты убедил меня. Хотя, имея таких добрых соседей, как йезды, вряд ли мы разжиреем и станем обычными крестьянами. Не думаю, чтобы мы там, в западных провинциях, перестали быть солдатами. Но знаешь — я просто эгоист! На самом деле мне будет не хватать тебя, как не хватало бы правой руки…
— Ну, клянусь богами… — Ветеран все еще не признавал веры Фоса. -Можно подумать, будто мы никогда больше друг друга не увидим. Не навеки же расстаемся! Грянет беда — и первое, что сделает Туризин, это призовет на помощь нас, римлян. А если йезды будут досаждать тебе в Гарсавре, мы придем на выручку из столицы и отгоним Явлака. И кроме того, если я не хочу пахать землю, это вовсе не означает, что я не стану навещать тебя. Вот увидишь, я еще буду наезжать к вам в гости время от времени, попивать твое винцо и пощипывать твоих девок. И кто знает? Может быть, в один прекрасный день я снова отправлюсь в Аптос, и твое поместье станет хорошим перевалочным пунктом по дороге туда…
В течение всей зимы Гай Филипп вел настойчивые разговоры о том, что решится и начнет ухаживать за Нерсе Форкайной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167