— Блэр! — позвал он в трубку. — Ты мне нужна… Нет… Удушение. Приезжай скорей.
Он бросил трубку.
— Майк… — Саманта пыталась что-то сказать, но он велел ей молчать.
Он чувствовал, как она трепещет, ощущал ее страх, когда она вцепилась в него, как маленький испуганный ребенок цепляется за своего отца. Майк успокаивал ее, поглаживая по спине, по плечам, по голове. Когда она вновь задрожала всем телом, он лег рядом, крепко обхватил ее руками и прижал к своей груди. Потом обхватил ее еще и ногой, как бы целиком обернув своим телом, превратив в кокон спокойствия и надежности.
— Малыш, я с тобой, — шептал он, хмуро вглядываясь в темноту. Саманта все сильнее прижималась к нему.
Она тогда сказала «раненая пташка». Она заявила ему, что не является его «раненой пташкой». Майк был убежден, что она услыхала это идиотское выражение от Дафнии. Дафния… Если бы Майк любил такой тип женщин, он был бы от нее без ума.
Саманта же заинтересовала его еще задолго до их встречи: когда он обнаружил ту самую газетную вырезку в вещах дяди Майкла и разыскал Дейва Эллиота. Он и Дейв понравились друг другу. Дейв был одинок. Его единственная дочь жила далеко на Западе, как он выражался, в счастливом браке. Возможно, и Майк чувствовал себя одиноким с тех пор, как умер его дядя Майкл. Вместе они выработали план пожить в Нью-Йорке в доме Майка: Дейв, выйдя на пенсию, собирался заняться розысками своей матери и заодно помогать Майку работать над биографией Дока. Майку понравилась эта идея. Помощь ему была нужна. Затем, когда все уже было решено и Майк уже попросил сестру обставить в его доме квартиру специально для Дейва, учитывая все его пожелания, тот неожиданно позвонил и сообщил, что вообще не поедет в Нью-Йорк. Он отказался назвать причину, которая привела к этому решению, но Майк понял — что-то стряслось, поэтому сел на ближайший же самолет и внезапно появился у входной двери Дейва с чемоданом в руке, требуя объяснений. И Дейв рассказал то, о чем сам узнал всего несколько дней назад: он умирал от рака. Майк хотел, чтобы он позвонил дочери и рассказал все, но Дейв отказался.
Майк прожил у Дейва целый месяц. Тот уверял, что с ним все в порядке, но Майк просто не мог покинуть его, зная, что у человека осталось так мало времени, а он так одинок.
Дейв почему-то настоял, чтобы Майк остановился в комнате Саманты, а не в комнате для гостей. Увидев комнату, тот рассмеялся — это была детская.
— Саманта с матерью обставили ее сами, — улыбнулся Дейв, явно гордясь обстановкой.
У Майка чуть было не сорвалось с языка, что ведь мать Саманты умерла, когда девочке было еще двенадцати лет, но он вовремя удержался. Поставил чемодан на ковер с изображением маленьких розовых и белых танцующих балерин и взглянул на кровать. Она была почти скрыта розовым пологом, схваченным большими розовыми бантами. У стены стоял небольшой столик, задрапированный материей в белую крапинку, на нем детский одежный набор. Майку показалось, что в комнату вот-вот войдет десятилетняя девчушка.
Тем не менее Саманта жила в этой комнате вплоть до замужества. Открывая створку встроенного шкафа, он ожидал увидеть маленькие платьица, все в оборочках, но вместо этого там была взрослая одежда: скучные, бесформенные, навязчиво опрятные, предназначенные явно не для девочки костюмы и платья.
Последующие несколько недель интерес Майка к женщине, выросшей в этой детской комнате, все возрастал. Дейв принимал болеутоляющие таблетки, от которых его постоянно клонило в сон. Поэтому у Майка было много свободного времени, которое он посвящал изучению комнаты Саманты. Сначала он это делал скрытно, зная, что не имеет права внедряться в чужую частную жизнь, но постепенно перестал стесняться и тщательно просматривал каждую полочку и ящичек.
Дейв описывал свою дочь как самоуверенную, своевольную, энергичную. Если так, то почему все эти годы она прожила в детской комнате?
Когда Майк наткнулся на Самантин альбом, он внимательно его изучил. Туда она наклеивала фотографии кинозвезд и рок-певцов, вырезанные из журналов, еще там были засушенные цветы и листья. Все это казалось абсолютно нормальным для двенадцатилетнего ребенка, если не считать, что где-то в конце альбома была приклеена вырезка из газеты: некролог ее матери. После этого в альбоме уже ничего не было. И не было никаких других альбомов.
Он нашел пять дневников, которые вела Саманта. Все они были исписаны детским округлым почерком и содержали детские секреты, о которых шепчутся девчонки, считающие себя подружками, Саманта также писала о ссорах с матерью и о том, какой замечательный у нее отец.
Улыбаясь, Майк вспомнил, что все ссоры в детстве у него происходили с отцом. Его мать была сущим ангелом, и он не понимал, почему его сестры иногда сердились на нее.
После 1975 года — когда умерла Эллисон Эллиот — никаких записей больше не велось.
К тому времени, когда нужно было уезжать, Майк был полностью захвачен и заинтригован тем, что обнаружил в доме Эллиотов. Иногда ему казалось, что для Саманты и ее отца время остановилось в день смерти Эллисон. Дейв рассказывал о дочери только те истории, которые происходили с ней, когда она была ребенком, до ее двенадцатилетия. Он никогда не упоминал о том, что с ней было, когда она училась в старших классах, или когда жила дома на каникулах, или когда поступила в университет Луисвилла. Майк задавал вопросы по поводу Саманты, вопросы совершенно конкретные, о событиях, происходивших после смерти ее матери, но ни разу не получил прямого ответа. Дейв был уклончив, старался перевести разговор на другую тему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131