«Хотела бы я знать, как они встречают Эда», – подумала Магдалена.
– Фокстер, где тебя Молог носил? – перекрывая гул остальных голосов, спросил один из мужчин. – Я лучше не буду даже говорить тебе, что ты пропустил, не то ты убьёшь меня, как гонца, принесшего дурную весть.
– Верно, Блейз, верно! Не говори ему! Шлялся дьявол знает где, будет ему наука! – хохоча, подхватили остальные.
Фокстер, непонимающе улыбаясь, прошёл к игральному столу и сел на освободившееся место. Его немедленно обступили – было ясно, что, несмотря на подначки, присутствующие сгорают от желания поделиться свежей сплетней. Это до того походило на поведение их жён, когда они собирались вместе, что Магда с трудом сдержала смех – но ей немедленно расхотелось улыбаться, когда она перехватила взгляд мрачного господина, сидевшего отдельно ото всех. То ли он не знал, в чём дело, то ли отнюдь не разделял всеобщего веселья.
– Так что там стряслось? – спросил Фокстер, рассеянно сгребая карты. – Ну, кто со мной сегодня? Блейз, Аленви… Твисто, может, ты? Давай. Джексит, я помню про долг, но не сегодня, ладно? Без обид…
– О да, обид на сегодня довольно, – со смехом сказал долговязый юнец с едва пробившимся над губой пушком, садясь напротив него. Двое других тоже заняли места, остальные сгрудились вокруг, попыхивая трубками и ухмыляясь.
– А что так? Кто и кого обидел? Уж не ты ли, Блейз, мой мальчик?
– Помилуй, делов-то было бы, если бы я! – расхохотался тот. – Ты знаешь, у меня обычно разговор короткий.
Мужчины взорвались хохотом. Магда смотрела на них, ничего не понимая и особенно остро чувствуя свою невероятную от них далёкость. Лакей поставил на подлокотник её кресла бокал, шепча что-то об урожае одиннадцатого года, но она едва заметила его и чуть не сшибла бокал локтем. «Выпью и уйду, – решила Магда. – Всё равно мне нечего здесь делать».
– Так что за обида? Довольно томить, господа, выкладывайте, – сказал Фокстер, небрежно сдавая карты.
– О, это невозможно пересказать, это надо было видеть, – закатил глаза Блейз. – Но так и быть, я скажу, слушай… Эфрин и Бристансон завтра дерутся на дуэли!
Рука, с ленивым изяществом раскидывавшая карты, замерла над сукном. Фокстер не улыбнулся, только его глаза расширились.
– Бристансон? – переспросил он. – С… Эфрином?!
– В том-то и соль анекдота, – усмехнулся другой партнёр, но в наступившей тишине смешок прозвучал фальшиво.
– Да он в своём уме?!
– В тот миг, вероятно, временно из него вышел. Но тогда это никому не показалось странным… верно, лорды?
– Не то слово, – отозвался один из зрителей. – Веришь, Фокстер, мне и самому хотелось надавать этому щенку пощёчин, боюсь, на месте Бристансона я бы не удержался. Но Сальдо – ходячее благородство, ты же знаешь, он жаждет удовлетвориться по всем правилам…
– Вы хотите сказать, – перебил Фокстер, – что Сальдо из клана Бристансон бросил вызов безродному выскочке Эфрину? Именно это вас так развеселило, милорды?
Никто не ответил. Фокстер швырнул карты на стол.
– Быть может, кто-нибудь из вас объяснит мне, что в этом смешного? – сухо спросил он.
– Ну, я же говорю, это надо было видеть, – неловко улыбаясь, отозвался наконец Блейз. – Никто толком и не понял, что случилось – я не понял, во всяком случае. Сперва они даже не разговаривали – ну, ты знаешь, какого мнения Бристансон об Эфрине…
– Такого же, как и все благородные люди, – холодно перебил Фокстер.
– И тем не менее ты играешь с ним в карты, как и все мы, – встрял мужчина, сидевший между Блейзом и Фокстером.
Тот пришпилил его взглядом к спинке кресла.
– Я терплю его здесь, так же как и любой из вас, Твисто, – чеканя слова, ответил он. – Но пусть выйдет вперёд тот, кто видел меня за одним столом с этим смердом. Я готов спросить с него за такие слова.
– Ох, будет вам, – вмешался кто-то из стоящих. – Довольно одного вызова за ночь.
– Так как это вышло? – тут же спросил Фокстер.
– Как это обычно выходит. Бристансон с Пиллано спорили о соколах – ну, ты знаешь, у Пиллано пунктик на этом. Эфрин влез в разговор и моментально перетянул его на себя. Неожиданно согласился с Пиллано насчёт соколиц – хотя я своими ушами слышал, как он на прошлой неделе говорил, будто считает их разведение бабской придурью…
– Ближе к делу! – рявкнул Фокстер.
Блейз пожал плечами:
– Гилас знает, как это вышло, Тед. Бристансона, конечно, взбесило, что этот щенок влез в разговор, ещё и отбил у него собеседника. Но ты знаешь его характер, он никогда не полезет на рожон. Они стали спорить о соколах втроём, это было любопытно – Эфрин, как всегда, за словом в карман не лез… И будто нарочно делал всё, чтобы оскорбить Сальдо.
– Оскорбить?
– Нет, не прямо… ничего такого он не говорил, но тон и взгляд у него были такие, будто он считает Бристансона полным ничтожеством и бездарем во всём, что касается соколов, и будто это Бристансон встрял в чужой разговор, а не он. В конце концов Сальдо вышел из себя и заявил, что Эфрин сам ничего не смыслит в охоте и только языком трепать горазд… и тогда… ох…
– И тогда, – торжественно закончил один из мужчин, – Эфрин говорит: «Вы несправедливы, милорд, мой язык горазд вовсе не только на трёп, и вы о том можете с определённостью узнать у леди Чаттоны!»
Мужчины снова зашлись хохотом. Фокстер недоуменно приподнял брови.
– Эфрин навещает «Вечный сад»? Я ничуть не удивлён. Но при чём тут Сальдо, разве он…
– О, Тед, – ощерившись, с деланным участием протянул Блейз. – Ты всегда узнаёшь новости последним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42