Дюма-отец рассказывает о том, каким образом сын поведал ему о своей побед
е.


«Проследуйте за мной во Фра
нцузский театр, там в этот вечер давали, кажется, „Воспитанниц Сен-Сирско
го дома“. Я шел по коридору, когда дверь одной из лож бенуара отворилась и
я почувствовал, что меня хватают за фалды фрака. Оборачиваюсь. Вижу Ч Але
ксандр.
Ч Ах это ты! Здравствуй, голубчик!
Ч Войдите в ложу, господин отец.
Ч Ты не один?
Ч Вот именно. Закрой глаза, а теперь просунь голову в щелку, не бойс
я, ничего худого с тобой не случится.
И действительно, не успел я закрыть глаза и просунуть голову в двер
ь, как к моим губам прижались чьи-то трепещущие, лихорадочно горячие губы
. Я открыл глаза. В ложе была прелестная молодая женщина лет двадцати Ч дв
адцати двух. Она-то и наградила меня этой отнюдь не дочерней лаской. Я узн
ал ее, так как до этого видел несколько раз в ложах авансцены. Это была Мар
и Дюплесси, дама с камелиями.
Ч Это вы, милое дитя? Ч сказал я, осторожно высвобождаясь из ее объ
ятий.
Ч Да, я. А вас, оказывается, надо брать силой? Ведь мне хорошо известн
о, что у вас совсем иная репутация, так почему же вы столь жестоки ко мне? Я у
же два раза писала вам и назначала свидания на балу в Опера…
Ч Я полагал, что ваши письма адресованы Александру.
Ч Ну да, Александру Дюма.
Ч Я полагал, Александру Дюма-сыну.
Ч Да бросьте вы! Конечно, Александр Ч Дюма-сын. Но вы вовсе не Дюма-
отец. И никогда им не станете.
Ч Благодарю вас за комплимент, моя красавица.
Ч И все-таки почему вы не пришли?… Я не понимаю.
Ч Я вам объясню. Такая красивая девушка, как вы, приглашает на любо
вное свидание мужчину моих лет лишь в том случае, если ей что-нибудь от не
го нужно. Итак, чем могу быть вам полезен? Я предлагаю вам свое покровитель
ство и освобождаю вас от своей любви.
Ч Ну, что я тебе говорил! Ч воскликнул Александр.
Ч Тогда, я надеюсь, вы разрешите, Ч сказала Мари Дюплесси с очаров
ательной улыбкой и взмахнула длинными черными ресницами, Ч еще навести
ть вас, сударь?
Ч Когда вам будет угодно, мадемуазель…
Я поклонился ей так низко, как поклонился бы только герцогине. Двер
ь закрылась, и я очутился в коридоре. В тот день я в первый раз целовал Мари
Дюплесси. В тот день я видел ее последний раз. Я ждал Александра и прекрасн
ую куртизанку. Но спустя несколько дней он пришел один.
Ч В чем дело? Ч спросил я его. Ч Почему ты ее не привел?
Ч Ее каприз прошел: она хотела поступить в театр. Все они об этом ме
чтают! Но в театре надо учить роли, репетировать, играть Ч это тяжкий труд
… А ведь куда легче встать в два часа пополудни, не спеша одеться, сделать
круг по Булонскому лесу, вернуться в город, пообедать в кафе де Пари или у
«Братьев-провансальцев», а оттуда отправиться в Водевиль или Жимназ, пр
овести вечер в ложе, после театра поужинать и вернуться часам к трем утра
к себе или отправиться к кому-нибудь, чем заниматься тем, что делает мадем
уазель Марс. Моя дебютантка уже забыла о своем призвании… И потом, мне каж
ется, она очень больна.
Ч Бедняжка!
Ч Да, ты прав, что жалеешь ее. Она гораздо выше того ремесла, которым
вынуждена заниматься.
Ч Надеюсь, ты испытываешь к ней не любовь?
Ч Нет, скорее жалость, Ч ответил Александр.
Больше я никогда не разговаривал с ним о Мари Дюплесси…»

Дюма-сын придерживался гораздо более строгих правил, чем Дюма-отец. Мари
Дюплесси читала «Манон Леско». И она хотела заставить этого красивого юн
ошу играть при ней роль Де Грие. Он отказался. А чего бы он хотел? Перевоспи
тать ее? Заставить изменить свой образ жизни? Она, возможно, смогла бы это
сделать, так как была скорее сентиментальна, чем корыстна. Дюма сам сказа
л о Мари: «Она была одной из последних представительниц той редкой пород
ы куртизанок, которые обладали сердцем». Но суммы, потраченной на один ве
чер с Мари Ч билеты в театр, камелии, конфеты, ужин, всевозможные прихоти,
Ч было достаточно, чтобы разорить молодого Александра. Он мало зарабаты
вал и был вынужден беспрестанно обращаться к отцу, который, хотя и сам час
то сидел без денег, все же давал ему время от времени записку на имя госпож
и Порше Ч билетерши, продававшей его билеты, с просьбой выдать сыну сто ф
ранков.


Александр Дюма-сын Ч госпо
же Порше:


«Вы сказали, сударыня: „Поте
рпите несколько дней“. Но это равносильно тому, что попросить человека, к
оторому вот-вот отрубят голову, сплясать ригодон или сочинить каламбур.
Да через несколько дней я стану миллионером! Я получу пятьсот франков. Ес
ли я обращаюсь к вам, если я надоедаю вам своими просьбами, так это потому,
что впал в такую нищету, что мог бы дать несколько очков вперед Иову, а вед
ь он был самым бедным человеком древности. Если вы не пришлете мне с моим п
осланцем сто франков, я покупаю на последние гроши кларнет и пуделя и нач
инаю давать представления под окнами вашего дома, написав большими букв
ами на животе: „Подайте литератору, оставленному милостями госпожи Порш
е!“ Хотели бы вы, чтоб я представил вам о качестве залога свою голову? Чтоб
я кричал: „Да здравствует республика!“? Чтоб я женился на мадемуазель Мор
алес? Или бы вы предпочли, чтоб я отправился в Одеон, чтоб я восхищался тал
антом Кашарди, носил складные шляпы? Что бы вы мне ни приказали, я все выпо
лню Ч только пришлите мне эти сто франков. И еще лучше, если пришлете побо
льше.
Ваш покорнейший слуга А. ДЮМА
Мне совершенно безразлично, пришлете вы эти сто франков серебром и
ли банковскими билетами, так что не утруждайте себя».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11