С восторженным лаем Кореш и Махно совершали немыслимые прыжки вокруг царственно невозмутимой лайки.— Разве так представляются даме? — под общий смех пожурил Крутилин. — К ручке прикладывайтесь, чурбаны неотесанные, ножкой шаркайте! Лапша, поучи их этикету!Приветливо зарычав, Лапша величественной трусцой отправилась изучать лагерь, а за ней почетным эскортом засеменили Кореш и Махно.— Диспетчер аэропорта Сорокин на две недели одолжил, — пояснил Крутилин. — Под честное слово, что привезем обратно, и за арендную плату: десяток фирменных конвертов с печатями и подписями зимовочного состава.— Кореш и Махно тоже распишутся!— Да они Сорокину за Лапшу все свои коллекции отдадут!— Выгружайте дизель поосторожнее, нового не дам, — предупредил Свешников и поискал глазами. — Новостей вам привез!.. Груздев, с тебя причитается, вот уже с неделю ты кандидат наук, утвердили. Сергей, письма и газеты у штурмана, а в этом чемодане посылка от Веры. Филатов, как рука?— Забыл, какая болела, Петр Григорьич!— Не втирай очки, месяц провалялся, директор все знает. Ну, пошли, Сергей, покажи свои владения.— Григорьич, — с упреком сказал Белов. — Дай друга помять!Семенов и Белов обнялись.— Изобрази мыслителя. — Белов снял фотоаппарат. — Вера прослышала про твои ожоги, велела зафиксировать.— В таком виде? — запротестовал Семенов, поглаживая багровые шрамы на лице. — Отвезешь прошлогоднюю. Или, еще лучше, нашу свадебную!— Нет уж, такой кадр я не упущу. — Белов быстро щелкнул затвором. — Ящиком коньяка не выкупишь!Свешников засмеялся.— Этот шантажист снял меня, когда я приложился к ручке одной престарелой ученой дамы…— … двадцати пяти лет, — с усмешкой уточнил Белов. — За тот кадр будешь поить меня до конца жизни! Ну, идите, а то у меня самолет растащат.— Сначала на радиостанцию, — на ходу, делая большие шаги, сказал Свешников. — Отобью весточку домой и дам ЦУ в институт, чтобы знали: начальство не спит и все видит. Смотри, Сергей, антенны в изморози, того и гляди грохнутся под ее тяжестью.— Каждый день сбиваем, Петр Григорьич.— Твой район я несколько раз облетел, наметили с Колей запасные площадки, карта у него, — шагая, вдоль торосов, говорил Свешников. — Льдину ты в общем выбрал правильно. Вон молодые льды вокруг поломало, а твою многолетнюю только пощипало по краям да в двух местах чуточку развело. Но не зазнавайся, настоящей встряски она еще не испытала, зимние циклоны впереди. Зимой тебе помочь будет некому, сбросим на Новый год елку с пожеланиями — и будь здоров. Прожектор — круглые сутки, заготовь побольше мостков, клиперботы наготове держи, аварийные запасы рассредоточь. — Свешников покосился на Семенова. — Не морщи нос, сам знаю, что знаешь… Нет, не могу пройти мимо гидрологии, давай навестим Ковалева.Свешников нагнулся и с трудом протиснулся в гидрологическую палатку, половину площади которой занимала квадратная, метр на метр, лунка.— Вот где рыбу удить! — Он подмигнул Ковалеву. — Тепло, конкуренты под боком не орут. Какие глубины?— Резкий подъем. — Ковалев протянул Свешникову журнал. — Вчера было три тысячи четыреста метров, а сегодня тысяча двести семьдесят,— Вползли на хребет Ломоносова, — удовлетворенно констатировал Свешников. — У нас с тобой, Сергей, в этом приполюсном районе минимальная глубина была — помнишь? — тысяча двести двадцать пять метров. А через двое суток — четыре километра! Район исключительно интересный, циркуляция атлантических вод в Арктическом бассейне изучена еще недостаточно, а хребет Ломоносова — помнишь наши споры, Сергей? — оказывает на нее существеннейшее влияние. Так что учти, Олег, твои данные в институте ждут с нетерпением, делом занимайся, а не рыбалкой.— Да я… — возмутился Ковалев.— Начальству, Олег, не возражают, перед ним должно трепетать! А помнишь, Сергей, как у нас в лунке морж прописался? Вхожу и вижу: торчит из океана усатая морда с клыками. — Решил — дьявольское наваждение. Трудно одному здесь ковыряться, Олег?— Доктор у него на подхвате, — подсказал Семенов. — Вечным двигателем работает — лебедку вертит. Вот установим дизеля…— А метеорологу кто помогает?— Тот же Бармин. И еще прирабатывает мальчиком на камбузе.— Надо, он и трактор заменяет, — вставил Ковалев.— Ловко устроился, хитрец, на одной ставке за четверых, — похвалил Свешников. — А ты, Сергей, жаловался, тебя штатом обидели. Рекомендую Муравьеву, чтобы еще две-три единицы сократил, пусть доктор за мой кожаный костюм отрабатывает!Они выбрались из палатки и направились к радиостанции. Возле длинного крытого фанерой магнитного павильона склонился над теодолитом Груздев. Увидев начальство, он выжидательно поднял голову.— В гости не пригласишь? — спросил Свешников.— Только о том случае, — поколебавшись, сказал Груздев, — если оставите все металлические предметы, часы, одежду с молниями…— … и коронки с зубов, — закончил Семенов. — Не пустит нас этот бюрократ, Петр Григорьич. Свешников кивнул, и Груздев, беспокойно следивший за намерениями гостей, облегченно вздохнул.— Взял координаты? — спросил Свешников. — Дай-ка мне лучше карту… Сколько за сутки продрейфовали?— Три с половиной километра, — ответил Груздев.— … восемьдесят восемь градусов пятьдесят две минуты… — Свешников уставился на карту. — Ты, Георгий, еще в школу бегал, когда мы спорили о генеральной схеме дрейфа льдов Арктического бассейна. Я склонен думать, что в ближайшее время вас завернет не к Канадскому архипелагу, а в пролив между, Шпицбергеном и Гренландией. Был бы рад ошибиться, — тогда Льдина, быть может, уцелеет и новая смена прилетит на готовенькое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55