У меня есть подозрения по поводу кое-кого, и я могу их обосновать.
Г. М. знал, когда не следует задавать вопросы. Разговоры в комнате заглушили тихий голос Миддлтона. Сонно кивнув, Г. М. с сигарой в руке последовал за нами в коридор. Мы направились в гостиную, где Миддлтон изложил то, что я уже знал.
– Муж Эльзы сейчас в Монте-Карло, – продолжал он. – Такое совпадение имен практически невозможно. Кое-кто позаимствовал его имя, но этот человек настолько не похож на мужа Эльзы, что она не связывала их друг с другом, а ее французский слишком плох, чтобы разобрать имя, когда его произносили вслух. Совсем недавно Эльза, испытав сильный шок, спросила, как его зовут, но он не ответил. – Миддлтон протянул конверт. – Имя, которое она написала здесь, – Рауль Серанн, граф д'Андрье.
Мы слышали, как во время долгой паузы трещит в камине огонь. Под окнами все еще шумела река, но дождь прекратился, и в наступившей тишине хотелось бросить взгляд через плечо.
– Ну? – хрипло осведомился Миддлтон.
Г. М. опустился в кресло у камина.
– Угу, – кивнул он. – Я так и думал.
– Вы знали это и все же…
– Потише! – Сохраняя деревянное выражение лица, Г. М. выпустил кольцо дыма и наблюдал за ним, словно ожидая от него подсказки. – Хмф! Пожалуй, лучше кое-что прояснить. Я знал, что он не тот, за кого себя выдает, уже спустя три минуты после того, как мы вошли в этот дом. Вот почему атмосфера здесь кажется нереальной и безликой, как в необитаемом месте. Это всего лишь оболочка, вернее, театр для исполнения причудливой комедии, поставленной одним человеком. Только мы не можем разоблачить д'Андрье.
– Не можем разоблачить? Почему?
– Потому что он – подлинный Гастон Гаске, – ответил Г. М., выпуская очередное кольцо дыма, – и это его шоу.
Ошеломленный Миддлтон нащупал позади стул и плюхнулся на него. Я тоже сел – мы оба в этом нуждались. Г. М. склонился к очагу. Отсветы пламени играли на его лысине.
– Теперь ваша очередь сходить с ума? – осведомился я после паузы. – Гаске? Вы же сами говорили, что бедняга, которого прикончили…
– Угу, – кивнул Г. М. – Хотя он был такой же Гаске, как я… Должен просить вас, Кен, доверять мне, хотя вы думаете, что я окончательно рехнулся и меня следует поместить под надзор. Я вполне в здравом уме. Когда я сказал этому бедняге: «Ведь вы Гаске, не так ли?» – я отлично знал, что это не так, но молился, чтобы ему хватило ума понять, куда я клоню, и ответить утвердительно. Так и вышло – он был умным парнем. Это было единственным шансом позволить ему осуществить то, что, как я думал и как теперь знаю, он пытался сделать. Конечно, я недооценил Фламанда…
– Выходит, из-за вас он погиб, – сказал я. Г. М. вскинул голову:
– Знаю, и это мучает меня. Но поверьте, я считал, что он ничем не рискует и для него куда безопаснее выдавать себя за Гаске. Я пытался помочь ему. Все было в порядке, и дело могло быть уже закончено. Но Фламанд, черт бы его побрал!.. – Он стукнул себя кулаком по виску. – Вся беда в том, что Фламанд оказался слишком умен для нас обоих.
– Но кем же был этот парень, если он не был Гаске? И кто… вы сказали, что настоящий Гаске – это д'Андрье?
– Да. И все это было спланировано для нашего блага. А теперь слушайте внимательно! Я попытаюсь сорвать несколько слоев тайны с этой истории.
Г. М. помолчал, ерзая в кресле, потом заговорил снова:
– Начнем с того момента, когда мы прибыли в замок после весьма удачного приземления самолета на соседний луг. Вы, Эвелин Чейн и я пришли сюда с остальными. Нас встретил улыбающийся граф д'Андрье, изображая радушного французского хозяина, получившего письмо от Фламанда и жаждущего увлекательных приключений. Все это отдавало фарсом, но я мог бы этому поверить. В конце концов, подобное послание было вполне в духе Фламанда, и могла существовать вполне реальная личность, которая вела бы себя так, как д'Андрье. Но как только он заговорил с нами, кое-что с треском разоблачило спектакль.
Вспомните. Мы вошли в замок и не произнесли ни слова – у нас просто не было возможности. Поскольку все мы были покрыты грязью, то казались членами одной и той же группы, тем более что самолет потерпел крушение в четверти мили отсюда. Когда мы начали обсуждать случившееся, я заговорил о пилоте и экипаже самолета таким образом, что выглядело само собой разумеющимся, будто мы летели на нем. И все же, хотя об этом еще не было сказано ни слова, д'Андрье повернулся ко мне и спросил: «Значит, вы и ваши друзья не были на борту самолета?»
Это была жуткая обмолвка, ребята. Откуда он знал, что нас там не было? Абсолютно все, включая мои собственные слова, указывало, что мы были на борту. Как он мог знать на расстоянии четверти мили от самолета, к тому же отгороженного от замка деревьями, кто там находился? Ответ заключается в том, что он заблаговременно знал, кто будет лететь этим рейсом.
Из этого вытекало единственно возможное объяснение повреждения самолета. То, что выглядело самой трудной загадкой, оказывалось самой легкой. Хейуорд был совершенно прав. Самолет не мог совершить вынужденную посадку в заранее намеченном месте без соучастия пилота или всего экипажа. Тем не менее это казалось невозможным, во-первых, потому, что пилот был доверенным сотрудником авиалинии, всегда выполнявшим ответственные поручения, а во-вторых, потому, что Фламанд всегда работал один. Но это верно лишь в том случае, если у пилота были преступные намерения. Предположим, он посадил здесь самолет, получив приказ от полиции и действуя в сотрудничестве с авиакомпанией, на которую работал?
Все сразу становилось ясно! Картонный замок с его странным хозяином и неиспользуемыми комнатами начинал выглядеть как искусная ловушка для Фламанда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61