Ничего важного.
Д'Андрье погрозил пальцем:
– Нет? Например, пистолет «браунинг», один патрон в котором недавно использовали? Интересно, когда и почему вы произвели этот выстрел?
Разумеется, речь шла об оружии, которое Эвелин подобрала на дороге, и о котором я забыл. Меня поглотило сильное желание отрицать, что оно принадлежит мне, как только пришла мысль о бездне, которая разверзнется у нас под ногами, если я попытаюсь все объяснить.
– И еще одна вещь. Записная книжка, исписанная женским почерком, который, думаю, принадлежит мисс Чейн, – продолжал наш хозяин, – где тщательно перечислены все подвиги Фламанда с информацией о его методах, которые могли быть известны только ему одному.
Это решило дело. Нас окружали каменные лица, и было очевидно, что, за исключением Г. М., никто нам не верит. Но это поражение могло обернуться нашей победой.
– Не только ему, – запротестовал Г. М. мягко, словно воркующий голубь. – Это известно и полиции. Есть кое-что, сынок, о чем вам следует знать, и меня удивляет, что мисс Чейн до сих пор об этом не заявила. Правда, разглашать это позволено только в крайнем случае, но мне кажется, этот случай наступил… Мисс Чейн сотрудница нашей разведывательной службы – я за это ручаюсь. Даже если вы считаете меня слабоумной бездарью, надеюсь, вы признаете, что я не лжец?
Эвелин облегченно вздохнула:
– Вопрос в том, поверит ли он мне, даже если я докажу, кто я.
Д'Андрье задумчиво разглядывал ее.
– Действительно, это вопрос, мисс Чейн. Как вы понимаете, я мог бы без колебаний согласиться, что вы та, за кого себя выдаете, тем не менее считать вас коллегой Фламанда. – Он щелкнул пальцами. – Конечно, у вас имеется удостоверение?
Пока Эвелин снимала часы и открывала корпус, я нашел способ, который поможет ей выпутаться. Следовало признаться, что я самозванец, убедивший ее, что являюсь агентом разведки, но поступивший так потому, что я Фламанд. Это докажет, что она оказалась замешанной в неразбериху не по своей воле (что было истинной правдой), а впоследствии, когда с ней все будет в порядке, я смогу вести собственную битву, доказывая, что не виновен в убийстве.
– Вроде бы удостоверение в порядке, мисс Чейн, – промолвил д'Андрье, обследуя сероватый клочок бумаги, который она ему протянула. – Я вспомнил. Вы были одной из двух сотрудников британской разведки, которым вначале поручили охранять… – Он кивнул в сторону Рэмсдена.
– Да, – подтвердил я. – По-вашему, Фламанд об этом не знал?
Д'Андрье круто повернулся:
– Значит, вы признаете…
– Что я Фламанд? О, разумеется. Вас это смущает? Ведь вы уже давно пытаетесь это доказать, не так ли?
– Он жуткий лжец! – сказала Эвелин и рассмеялась мне в лицо.
Природная извращенность человеческой натуры такова, что я впервые увидел на лице д'Андрье если не сомнение, то удивление.
– Вы мне не верите? – весело осведомилась Эвелин. – Он и есть другой агент, которого прислали вместе со мной. А разведслужба не настолько коррумпирована, чтобы мы оба оказались мошенниками. Хотите доказательств? Хватайте его, Огюст, и посмотрите, что лежит в его левом верхнем жилетном кармане!
Эта просьба явно пришлась Огюсту по вкусу. Прежде чем я успел шевельнуться, он схватил меня, достал из указанного кармана сероватый клочок бумаги и протянул его д'Андрье. Тот нахмурился, хотя это должно было стать решающим доказательством моей вины.
– Где вы это взяли?
– Украл.
– Это его удостоверение, – сказала Эвелин. – По-вашему, британская разведка целиком состоит из мошенников и убийц?
– Не знаю, как насчет этого, – вмешался Хейуорд, – но начинаю думать, что она целиком состоит из законченных, психов. Это часть нелепой истории о том, как вы напали на полицейских, пытавшихся украсть ваш паспорт, которую вы рассказали нам вечером?.. Слушайте, Гаске, этот парень либо невиновен, либо безумен, но будь он Фламандом, неужели он стал бы рассказывать эту чушь с самого начала?
Я повернулся к нему:
– Все чистая правда. Я украл удостоверение у настоящего агента. Кстати, это его оружие – у меня не было пистолета. Он увидел меня с Эвелин и что-то заподозрил. Я принял его пистолет за портсигар. Он и два полицейских остановили машину. Произошла потасовка, и мне пришлось вывести их из строя. Но мисс Чейн тут ни при чем. Господи, неужели вы мне не верите, даже когда я признаю себя виновным?
– Интересно, что это за игра? – пробормотал Фаулер, поднявшись и меряя шагами комнату. – Вероятно, месье Гаске, это какой-то трюк.
– Если это трюк, – заявил Хейуорд, – то ему следовало бы исполнять его на сцене. Позвольте мне задать вопрос. Вы просите нас поверить, что в одиночку и без оружия атаковали троих вооруженных мужчин и вывели их из строя, потому что вам показалось, будто они украли ваш паспорт?
– Боже мой, что за человек! – воскликнул Эбер.
– Погодите, – остановил его Хейуорд. – Помимо удостоверения и оружия, вы украли что-нибудь еще?
– Авторучку Драммонда. Я говорил вам об этом.
– Верно, говорили. Теперь я вспоминаю. Вы украли этот клочок бумаги, авторучку и пистолет, так как приняли его за портсигар. Правильно?
Я пожал плечами:
– Какой в этом смысл? Я признаю, что я Фламанд, – разве этого недостаточно? Давайте поедем в Париж и покончим с этим. Нет, я не собираюсь бежать. Принесите наручники.
– Одну минуту, – вмешался д'Андрье. – Что может сказать об этих приключениях мисс Чейн?
– По его словам, – раздраженно отозвалась Эвелин, – я ничего об этом не знаю, потому что меня там не было. Неужели вы не понимаете, что это выдумка – что он ни в чем не виновен и просто пытается меня защитить? Стал бы Фламанд так себя вести?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61