Грохот рок-н-ролла заглушил скрип и дребезжание дышащего на ладан кузова. Хромированная рама далеко позади сверкала бликами заходящего солнца и вскоре совершенно пропала из виду. Хвост, если это был он, безнадежно отстал.– Гут, матка, – одобрительно сказал водитель своему автомобилю.Он был даже отчасти благодарен тем двоим в джипе – сами того не ведая, они помогли ему проснуться. Сказывалось безумное напряжение нескольких последних дней, и на протяжении примерно двухсот километров он клевал носом, то и дело отключаясь от действительности, то забегая мыслями вперед, то возвращаясь назад, в полутемный, провонявший несвежим пивом и лежалой селедкой полуподвал, где за покрытыми липким светлым пластиком столиками гомонили, утоляя жажду, засаленные гуманоиды и где внешне совершенно неотличимый от них курьер с красными от недосыпания глазами передал ему безобидный с виду квадратик черной пластмассы – компьютерную дискету, сказав при этом:– Учти, капитан, штуковина эта похлеще динамита, и покуда она с тобой, считай, что у тебя в кармане граната без чеки. Зазеваешься – мокрого места от тебя не останется.– Зевать не обучены, – ответил он тогда, небрежным жестом убирая дискету во внутренний карман спортивной куртки, – доставим в лучшем виде, будь спок.– Желаю удачи, – все так же серьезно сказал курьер и, не прощаясь, поднялся и зашагал к выходу, сильно сутулясь и на ходу выковыривая из мятой пачки сигарету…А через две минуты снаружи громыхнуло, и в пивной посыпались стекла.Галдящая толпа возбужденных гуманоидов вынесла его наверх как раз вовремя, чтобы успеть во всех подробностях разглядеть заворачивающийся чудовищным штопором столб багрово-черного дымного пламени…Тряхнув головой, он постарался отогнать это воспоминание. Строго говоря, подумал он, чего-нибудь в этом роде и следовало ожидать. Невозможно даже представить, чтобы эта мразь сдалась без боя. Как же! Столько нахапано, наворовано, а главное – власть, власть!..Он вздохнул. Сама смерть курьера не слишком выбила его из колеи – он прошел весь путь от Кабула до Грозного и навидался всякого, постепенно приучив себя не отворачиваться при виде чужой агонии. Тем более, что позволить себе малейшего проявления слабости он сейчас просто не мог – это было равносильно самоубийству, о чем красноречиво свидетельствовала незавидная судьба незнакомого курьера.…Сила, думал он. Какую же огромную силу они набрали, сволочи! Огромную, безжалостную, тупую. И реакция у них – будь здоров! Малейший укол, ничтожный раздражитель – а зверь уже развернулся и – клыками… К черту, к черту!Не об этом сейчас надо думать, а о том, как живым добраться до Москвы – всего-то километров двести! – и передать то, что надежно спрятано в тайнике под сиденьем…– Ты не обязан, – говорил ему генерал, тяжело облокотившись о гранитный парапет и глядя, как струится внизу Москва-река. – Это моя война, а я больше не твой командир. Риск большой, а орденов, сам понимаешь, не предвидится.– Какие уж тут ордена, – неловко усмехнулся он, уже зная, что не сможет отказать этому человеку, какова бы ни была его просьба. – За участие в гражданской войне ордена не полагаются, – процитировал он своего собеседника, не принявшего когда-то звезду Героя России за чеченскую кампанию.Тот улыбнулся некрасивым, чересчур большим ртом и привычным жестом поправил фуражку.– Да, капитан, – сказал он, – смотри-ка, до чего дожили… Значит, не жалко отпуска?– Не жалко, товарищ генерал.– Тогда слушай. Дело это для тебя, армейского разведчика, в общем-то, плевое. Всего-то и надо, что встретить курьера и доставить посылочку мне. К тебе обращаюсь потому, что посылочке этой цены нету, заднее большой кровью плачено.Коротко говоря, кое-кто на самом верху толкнул чеченам партию оружия – само собой, не бесплатно, и думал, стервец, что все концы в воду спрятал. ан кончик-то и отыскался! Тут большие деньги замешаны, говорю тебе сразу, и не могу я это дело кому попало доверять. ФСБ, КГБ – все одно дерьмо, только вывеска другая. Не верю я им, капитан.– По-моему, товарищ генерал, они давно уже сами себе не верят.– Да, брат, это ты точно… Жена-то есть у тебя?– Да как-то не собрался… То некогда, то недосуг – сами знаете, как оно бывает.– Уже легче, – вздохнул генерал. – Запомни адрес и пароль…Мотор успокаивающе, монотонно урчал, километровые столбы неслись навстречу – 182, 181, 180… Близился вечер, и над дорогой толклась мошкара, собираясь в прозрачные подвижные облачка, разбивалась о треснувшее лобовое стекло, налипала на решетку радиатора. Капитан армейской разведки Алехин поморщился, представив, каково ему завтра будет отдирать все это хозяйство. И ведь до утра присохнет – зубами не оторвешь…«Опель», не снижая скорости, проскочил пересечение со второстепенной дорогой. Мелькнул пыльный проселок, кажущиеся с большого расстояния белоснежными стены каких-то коровников или свинарников – в этих тонкостях коренной москвич Алехин разбирался слабо. С проселка вдруг вылетели и увязались следом двое мотоциклистов – сплошь в черной запыленной коже, лиц не разглядеть за глухими непрозрачными забралами шлемов… рокеры, в общем. Хотя нет, вспомнил Алехин, рокеры – это из древней истории, что-то времен Очакова и покоренья Крыма. Теперь это зовется как-то по-другому – байкеры, что ли? Под одним из этих чернокожаных кентавров ревел, надрываясь, весьма ухоженный, изукрашенный, но вполне тривиальный «урал», зато другой, похоже, являлся счастливым обладателем самого настоящего «харлея». Алехину ни к селу ни к городу вспомнилось, что кто-то когда-то говорил ему, будто у «харлея» заднее колесо закреплено в вилке жестко, безо всяких амортизаторов и прочих нежностей – такие, мол, в ихней Америке дороги, что амортизаторы просто не нужны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17