И если только госпожа Айка снова попадет под защиту отца, господин Абул окажется в трудном положении.
Кадига нахмурилась.
— Одно дело, если бы калиф с позором послал свою жену к отцу, а другое — если она бежала от несправедливости и жестокости. В последнем случае отцу придется встать на ее защиту, потому что тут затронута его собственная честь.
Понимаете?
Сарита кивнула. Она поняла… В жестокости и несправедливости Айка будет обвинять Абула из-за Сариты.
— Я понимаю, пораньше думала, что женщины у вас не играют никакой роли.
— Как правило, так оно и есть, — сказала Кадига, — но те, кто хочет иметь влияние, используя свои связи, могут его получить. Госпожа Айка как раз из таких. И отец ее так просто не сдаст позиций, который сумел достичь благодаря положению дочери. Бобдил ведь, в конце концов, должен был стать калифом, а, значит, семья его деда получила бы большую власть.
— Да, я понимаю, — Сарита встала, — помоги мне одеться, Кадига.
Кадига подошла к гардеробу.
— Что вы наденете?
— Платье для верховой езды, — Сарита нисколько не колебалась в своем выборе. Она поняла, что должна была быть готова действовать.
— Я сама справлюсь, — сказала Сарита, беря у Кадиги одежду, — а ты принеси еды. Господин Абул еще не завтракал и, когда он вернется, то захочет есть. — А в том, что он скоро вернется, она не сомневалась. Действительно, вскоре появился Абул.
— Ты голоден? — Сарита с тревогой заглядывала в глаза Абула. — Случилось что-то ужасное?
Кадига сказала, что Айка и Бобдил бежали.
— Значит, ты уже все знаешь.
— Но что все это значит?
Абул ответил не сразу. Сарита ничего о том не знала, что Айка провоцировала подданных к непокорству. Она и представления не имела о той роли, которая отводилась во всем этом ей.
Абул же считал, что ей обо всем этом говорить не стоит.
— Это значит, что мне предстоит здорово поработать, чтобы укрепить тылы, — с улыбкой сказал Абул.
Сарита улыбнулась ему в ответ, но это объяснение не показалось ей убедительным. Вокруг его рта пролегли глубокие морщины, а в глазах появилась озабоченность.
— Вы пытаетесь найти ее?
— Сторожевые башни, контролирующие дороги через горы, были предупреждены, но я сомневаюсь, что они воспользуются такой дорогой. Айка определенно бежала к своему отцу.
— И вы догоните ее?
— Вряд ли.
Сарита налила ему жасминового чаю. Она хотела получить от Абула подтверждение словам Кадиги. — И она оклевещет тебя?…
Абул рассмеялся:
— Да, милая, она будет говорить обо мне плохо.
— Но что может ее отец тебе сделать?
— Устроить заварушку в калифате, поставить под сомнение мое правление. Это очень досадно, поскольку испанцы ждут-не дождутся, когда мы дадим слабинку. Я уже как-то говорил тебе об этом.
— Так что ж ты будешь делать?
— Приготовлюсь защитить себя, — отрезал он.
— Сам начну наступление.
— И ты развяжешь войну против своего собственного народа?
— Надеюсь, до этого не дойдет, — он встал. — Мне надо одеться.
Сарита пошла за ним в спальню.
— И почему Айка так ненавидит тебя? Не может быть, чтобы только из-за Бобдила.
Абул бросил платье на диван, почесывая в задумчивости подбородок.
— У Айки всегда были свои собственные планы, — сказал он, — к сожалению, я только недавно это осознал. Она честолюбивая женщина и хочет удовлетворить свое честолюбие через сына.
— Хочет управлять Гранадой через ребенка? — Сарита удивленно уставилась на Абула. Как могла она подумать, что в этом обществе женщины настолько привыкли к второстепенной роли, что не хотят ничего, кроме удовлетворения насущных потребностей?
— Именно так, Сарита. А я стою на ее дороге — вот и все. Если она изловчится убрать меня с нее, то ее отец окажет ей поддержку в том, чтобы поставить Бобдила на мое место, — он надел штаны и потянулся за туникой, — такой исход событий будет очень даже на руку роду Мокарабов.
— Похоже, это тебя не слишком волнует, — заметила Сарита. — Или по крайней мере, не слишком удивляет.
— Гранада испокон веков является неспокойным местом, — сказал Абул. — В мое правление я пережил уже несколько подобных моментов, так же и отец мой… и отец моего отца.
Он подошел к ней и взял ее за подбородок:
— Не знаю, когда я вернусь, — он поцеловал ее в губы. — Будь хорошей девочкой и не переутомляйся.
— Ты уедешь надолго? Он покачал головой.
— Нет, я не могу оставить Альгамбру надолго.
Мне надо собрать людей в свою поддержку из числа тех, кто симпатизирует мне. Здешний гарнизон необходимо усилить, а для этого надо собрать силы.
— А такие люди есть? — у нее было представление об Абуле, как о несчастном человеке, не имеющем друзей и поддержки, столкнувшемся с оппозицией.
— Конечно, — сказал он, ущипнув ее за нос. — А теперь обещай мне, что позаботишься о себе, пока я буду в отъезде.
— И ты тоже, — парировала она. — В этих стенах я чувствую себя спокойно. Мне здесь нечего делать, кроме как сидеть в серале и практиковаться в арабском.
— Ты что, жалуешься, Сарита?
— Нет, но я с большим бы удовольствием предпочла поехать с тобой и, уверена, ты об этом знаешь.
— Да, но нельзя, несмотря на то, что и я хотел бы этого. Боюсь, что твое присутствие не улучшит моего положения.
— Я всего лишь женщина… — она тяжело вздохнула. — В племени Рафаэля женщины ездят верхом наравне с мужчинами.
— Но ты ведь оставила племя Рафаэля, насколько я помню, по собственной воле.
Она улыбнулась.
— Совершенно верно. И остаюсь тут тоже по своей воле, хотя у вас тут все иначе. Иди же, и скорей возвращайся.
Он ушел, и оба поняли, что затронули вопрос, который рано или поздно снова всплывет, потому что было непонятно, сколько еще времени Сарита сможет жить в мире Абула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101