И все-таки Венька не выдержала и позвонила. Первой. Не знаю, чего уж там наплел неугомонный оператор Серега Волошко о моих литературных экзерсисах.– Ну.., как? – спросила Венька. – Решила что-нибудь?– Знаешь, я, пожалуй, не гожусь. Возраст, знаешь… Пора о душе подумать. А ты приезжай – просто так, без всяких меркантильных интересов…Но приехала не Венька, приехал один из мальчиков – Марик.Он заявился вечером, без предварительного звонка, с бутылкой вина и цветами – очень самоуверенно с его стороны. Я была наслышана о таких вот мужских штучках.– Лучше бы водку принес, – вместо приветствия сказала я.Марик растерялся:– Сбегать, что ли?– Сбегай.Он развернулся на каблуках и, как был – с цветами и вином, – отправился за водкой. Я выиграла время, чтобы собраться с мыслями и оценить ситуацию. Конечно, это определенный жест, только вот чей – его самого или Веньки?Я мельком взглянула на себя в зеркало – конечно же, Веньки, она решила пожертвовать фигурой. Но нужно отдать должное, фигура была весьма привлекательной.…Мы сидели на кухне битый час и пили водку. Но, несмотря на выпитые полбутылки, разговор не клеился – я слишком отвыкла от людей вообще и таких молодых – в частности. Марик рассказал дюжину анекдотов, из которых удачными были только два: какие-то уморительные истории из жизни узбекских аборигенов. Я ответила ему заезженными, пятилетней давности, киношно-постельными новостями. , А потом кончилась водка.Мы оба были восхитительно трезвы.– Ну? – спросила я. – Что дальше?– Еще сбегать? – предложил он.– Пожалуй, не надо. Ненавижу это делать на пьяную голову. Ты ведь за этим пришел? К малознакомой стареющей женщине на ночь глядя?"Лихо”, – одобрил меня мертвый Иван. “Лихо, лихо”, – одобрил меня уехавший Нимотси. Марик неожиданно покраснел как мальчишка. “Мои мальчишки”, – вспомнила я Веньку.– Кофе хочешь? – спросила я.– Да.– Я сварю. – Мне вдруг понравилось амплуа проницательной стервы, выскочившее из меня, как черт из табакерки.– Я помогу, – сорвался с места он.В крошечной кухне, у крошечного столика нам обоим было тесно, то и дело мы задевали друг друга. Видно было, что он на что-то решается, – во всяком случае, его нечаянные прикосновения стали более осмысленными."Давай-давай, – мысленно подбадривала я его. – Самое время коснуться губами моих волос. Вот только губы не забудь приоткрыть, иначе двойка по актерскому мастерству тебе обеспечена”.Он действительно коснулся губами моих волос, только забыл приоткрыть их.Хреновый актер, что и требовалось доказать.Я улыбнулась и опрокинула затылок ему в лицо. Марик обнял меня за плечи и опять прокололся – руки были легкими и равнодушными, в них не было тяжести желания. Но я-то знала, что она должна быть, – Иван сам натаскивал меня на эти немудреные и требовательные мужские штучки.Я не двигалась. Я была хладнокровна.Я дождалась, пока сбежит кофе, чтобы дать возможность этому дурачку как-то выйти из ситуации. Марик с облегчением отстранился от меня и подхватил кофеварку.– Убежал, – сокрушенно сказал он.– Ну и черт с ним!Теперь я нагло повернулась к нему лицом и нагло взяла его голову в свои ладони.Я видела, как загнанными зверями метнулись его зрачки под приспущенными ресницами, как подобрался почуявший опасность рот. Только огромный лоб оставался безмятежным. Лоб мне нравился.Я сосредоточилась на этом и поцеловала его в губы.Он зажмурился – так сжимают веки начинающие самоубийцы, стоя на краешке крыши, – и нехотя ответил мне.Я не выпускала его рот до тех пор, пока не почувствовала легкий привкус крови – должно быть, у него были слабые десны. Я не заметила даже, что он обнял меня, а когда поняла это – легко расстегнула его ремень.– Пойдем в комнату, – шепнула я.Он безропотно пошел за мной, ягненок на заклании. Перед тем как загнать его в двенадцатиметровую мышеловку с видом на редкий подмосковный лес, я сказала:– Мне нужно помыться… Подожди, я быстро…В ванную я взяла телефон и по памяти набрала Венькин номер. Она сняла трубку сразу же.– Это я. Приезжай, забери своего щенка. – И, не дожидаясь ответа, положила трубку на рычаг.…Марик уже лежал в кровати, прикрытый легким одеялом.Я прыснула:– Оперативно!Одежда его была аккуратно сложена на стуле, и это вдруг вызвало во мне приступ легкой ярости. “Бедная страшненькая Мышь, ничего похожего на беспорядочность страсти. А от всех твоих случайных любовников, если они по неведению забредут в этот заброшенный сад наслаждений, всегда будет нести формалином”.Марик испытующе смотрел на меня.– Ты не разденешься? – спросил он.– Не сейчас, – я присела на краешек кровати, – хочу посмотреть на тебя.– Смотри! – откинул он одеяло. Я присвистнула.– Ну как? Нравлюсь?Еще бы! Уменьшенная копия копии греческой скульптуры в музее Пушкина; тот же маленький аккуратный член, даже и не помышляющий возбудиться.– Иди сюда, – сказал Марик. Как в плохом американском фильме десятилетней давности, я так и слышала гнусавый голос синхронного переводчика с бельевой прищепкой на носу.– Сейчас…Если Венька не будет краситься, если сразу возьмет такси (а она должна взять такси!), если не будет пробок – то появится здесь минут через сорок плюс-минус десять минут. Остается время на имитацию страстных поцелуев, имитацию петтинга и легкое препирательство по поводу “Полета валькирий” Вагнера.Я прошлась по комнате, включила музыкальный центр и поставила свой любимый “Полет валькирий”.Малогабаритную клетушку потрясли мощные аккорды.– Это еще что такое? – удивился Марик.– Вагнер. Тебя не устраивает?– А почему именно Вагнер?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24