Еще не совсем стемнело, когда, несмотря на самые сокровенные надежды и невысказанные вслух предположения советника и Абернети, появился Каллендбор со своей ратью и занял позиции как раз напротив ворот замка. Крестьяне и простолюдины были бесцеремонно оттеснены в сторону, чтобы освободить место для солдат и их предводителя. Рядом с Каллендбором находились Хоррис Кью и его птица. Хоррис суетился вокруг, а птица восседала у него на плече, словно настоящий вестник злого рока. Абернети мрачно наблюдал за ними. Хоррис Кью и его птица! Если бы он мог до них дотянуться! Если бы они хоть на пару секунд попали ему в руки! Это видение не отступало.
Незнакомца в черном плаще с ними не было. Тьюс и Абернети высматривали его без всякого успеха.
Может быть, он остался позади, хотя оба в это не верили.
Наступила темнота, солнце исчезло, костры запылали ярче на фоне ночи. По берегу озера была демонстративно выставлена гвардия, чтобы оставшиеся в замке поняли, что началась настоящая осада. Советник и Абернети остались на стенах крепости, где они провели весь день, и предались мрачным размышлениям.
— Что мы будем делать? — безутешно пробормотал Абернети.
Внизу в лагере кипела жизнь — люди слонялись по лугу, выискивая себе удобное местечко. Донесся запах жареного мяса. По кругу пошли кружки с элем, смех стал звучать громко и резко.
— Настоящий пикник, а? — раздраженно отозвался Тьюс. А потом вздрогнул:
— Абернети, посмотри-ка туда!
Абернети посмотрел. Каллендбор стоял у кромки воды с Хоррисом Кью и птицей. А рядом с ними был незнакомец в черном плаще — нахальный донельзя. Они стояли в стороне от всех и смотрели через озеро на замок Чистейшего Серебра.
— Готов спорить — строят планы на завтра, — сказал волшебник. Он устало покачал головой. — Ну, с меня довольно. Я пойду и посмотрю в Землевидение, не появится ли чего-нибудь нового относительно короля. Я снова просмотрю всю землю. Может быть, на этот раз что-нибудь и обнаружится. — Он сделал такой жест руками, словно отмахнулся от всего, и повернулся, чтобы идти. — Все лучше, чем наблюдать за этими идиотами.
Он удалился, взметнув серыми одеждами, оставив Абернети стоять на дозоре в одиночестве. Размышляя над несправедливостью судьбы и идиотизмом людей, ставших собаками, Абернети остался на стене, несмотря на то что советник назвал это пустой тратой времени. Он стоял и прикидывал, не переплыть ли озеро, чтобы неожиданно наброситься на Хорриса Кью и его дерьмовую птицу… Но так он только станет пленником или еще чем-то похуже.
На дальнем берегу Каллендбор, Хоррис Кью, Больши и незнакомец продолжали совещаться в почтя полной темноте — заговорщики в ночи.
Абернети размышлял, пытаясь разгадать, о чем они говорят, когда какая-то суматоха, начавшаяся позади него, заставила его резко обернуться. На лестнице появились два стражника замка, которые своими сильными руками удерживали две крошечные замурзанные фигурки, пытающиеся вырваться.
— Великий король! — жалобно стонала одна.
— Могучий Верховный лорд! — завывала вторая.
— Ну, вот вам сюрприз, — сказал вслух Абернети, пока к нему вели двух пленников. — Стоит только подумать, что хуже уже ничего быть не может, как положение каким-то образом ухудшается еще больше.
Обознаться он не мог, перед ним стояли два жирненьких волосатых, облепленных грязью тельца, волосатые хищные мордочки с острыми ушами и влажными носами, в обносках крестьян, а на голове — нелепые кожаные ермолки с крошечными красными перышками. Они были такими же знакомыми и нежеланными, как сильный зимний холод или удушающая летняя жара, эти неизбежные посетители, являвшиеся чаще, нежели экстремальные погодные условия. Это были кыш-гномы, самый презираемый народец Заземелья, отбросы отбросов, самая нижняя ступенька на лестнице эволюции. Они были ворами и жуликами, которые перебивались с хлеба на воду, намеренно навлекая неприятности на окружающих. Они принадлежали к тем существам-санитарам, которые поглощают то, что другие уже отвергли, очищая тем самым окружающую среду, — не считая, конечно, что кыш-гномы подчищали и то, что вовсе не отвергали другие. Особенно любили домашних кошек (что Абернети не склонен был осуждать) и домашних собак (что Абернети, естественно, не нравилось).
Эти конкретные два гнома были источником постоянного недовольства всех придворных Бена Холидея. С тех самых пор как они неожиданно явились, чтобы поклясться в верности трону — года три тому назад, — они все время крутились под ногами. И вот снова возникли здесь, все те же баламуты, пришедшие портить Абернети жизнь.
Щелчок и Пьянчужка при виде Абернети съежились. Они все еще выли, зовя Холидея, который по крайней мере мог их выносить. Абернети такой мягкостью не отличался.
— Где великий король? — сразу же спросил Щелчок.
— Да, где король? — поддержал его Пьянчужка.
— Застукали их в спальне короля, — сообщил один из охранников, хорошенько встряхивая Щелчка, чтобы тот перестал вырываться. Гном захныкал. — Воровали, надо думать.
— Нет-нет, никогда! — воскликнул Щелчок.
— У дорогого короля — ни за что! — вскричал Пьянчужка.
Абернети почувствовал, что у него начинается мигрень.
— Отпустите-ка их! — со вздохом приказал он. Охранники бесцеремонно бросили гномов на землю. Те упали на колени, приниженно пресмыкаясь:
— Великий придворный писец!
— Прекрасный придворный писец! Абернети потер виски:
— А, заткнитесь! — Он отпустил стражников и жестом приказал гномам встать. Те нерешительно поднялись, испуганно озираясь по сторонам: то ли опасались чего-то ужасного, что могло с ними случиться, то ли надеялись сбежать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105