На зоне никто из вертухаев никогда не расставался с оружием. Офицеры зон
ы, обнимая своих жен на супружеском доже, под подушкой всегда держали рев
ольвер.

Едва колонна заключенных, растянувшаяся на добрых полторы сотни метров,
вышла из-за сопки, поросшей светло-зеленым ягелем, как вдалеке показалис
ь караульные вышки, обвитые мотками колючей проволоки.
Топавший во главе колонны комроты устало улыбнулся. Тимофей не сомневал
ся, что в этот момент он подумал о бесконечном пути, оставшемся за спиной,
и о кружке спирта, которой встретят его товарищи. Приумолкли даже псы: теп
ерь их лай казался не столь яростным, а в кроваво-желтых глазах просматри
вались усталость и сетование на никчемную собачью жизнь. Наверняка у псо
в тоже имелась какая-то своя собачья мечта, и за видневшейся вдали колюче
й проволокой они чуяли теплую конуру и миску ароматной похлебки.
Колонна остановилась. Зеки, изнуренные долгой дорогой, ту же глядели на к
лочок земли, огороженный колючей проволокой, едва ли не с радостью, надея
сь в конце концов хоть как-то укрыться от холодного ветра и немного восст
ановить силы.
Тимофей снова вспомнил свой разговор с Веселовским.
Ц Места там дрянь. Гиблые! Ц откровенно признавал тот. Ц Но если не сгни
ешь заживо в первые год-два, я тебя непременно вытащу оттуда. Твоя задача
Ц завоевать доверие лагерников, но для этого тебе придется посидеть для
начала в БУРе. Конечно, барак усиленного режима Ц место не самое комфорт
ное, но зато это прибавит тебе авторитета. Хозяин лагеря в курсе, он тебя п
оддержит, когда потребуется.
Отдых продолжался недолго. Вновь молодой охранник хрипловато прокрича
л:
Ц Шаг вправо, шаг влево расценивается как побег, будем стрелять без пред
упреждения! А теперь пошли!
Молодые красноармейцы прекрасно понимали, что в колонне не найдется ни о
дного охотника ступить в сторону от дороги даже на полметра. Тот, кто осме
лился бы нарушить приказ, остался бы навсегда лежать на заснеженной обоч
ине в самом начале длиннющего северного каторжного тракта. Да и глупо бы
ло бежать именно сейчас, когда до зоны оставалось каких-то полтора килом
етра, а там ведь какое-никакое жилье и жратва.
Вместе со всеми зеками по суровому тракту топал и Тимофей Беспалый, стар
аясь не отстать от первого взвода. За время долгого пути он успел изучить
затылки своих соседей и больше знал их не по кличкам, а по ушам.
Собаки, будто бы вспомнив про свой служебный долг, озлобленно, с удвоенны
м рвением забегали вокруг колонны, заставив ряды заключенных сомкнутьс
я теснее. Сырой северный ветер далеко разносил по округе хриплый собачий
лай.

Глава 5

У ворот колонна остановилась. Словно не устояв под мощным порывом ветра,
ворота распахнулись, впуская на территорию несколько сот исхудавших му
жиков с номерами на спине.
Старожилы, обступив локалку, громко выкрикивали:
Ц Хлопцы, из Минска кто е?
Ц Есть!
Ц Мужики, из Казани есть кто?
Ц Пятеро!
Ц Из Костромы?
Ц Из Рязани?
Ц Есть ли на зоне кто из Вологды? Ц спрашивали в ответ. Ц Отзовитесь, зе
мляки!
Ц Да тут нас всех понемногу, Ц считай, всю Россию согнали сюда!
Ц Давно ли с воли?… Что нового в миру делается? Англичане, говорят, на нас с
коро полезут!
Ц А нам-то что переживать, до Сибири все равно не дойдут…
Прибытие нового этапа всегда считается праздником. Среди новеньких мож
но не только разжиться заныканным табачком, но и услышать, что творится в
цивильной жизни, где просыпаются не от лая караульных собак, а от поцелуя
жен и любовниц и слушают не матерную брань озверевших вертухаев, а надтр
еснутый голос Леонида Утесова из репродуктора или патефона.
Старожилы зоны даже события полугодовалой давности воспринимали как с
вежую новость и не без интереса спрашивали о здоровьице товарища Иосифа
Сталина и товарища Максима Горького. Уже после трехдневного пребывания
в зоне Тимофей успел понять, что Иосиф Виссарионович не пользуется у зек
ов особой любовью, они называли его грубовато Ц Гуталином. Однако это не
мешало им колоть на левой стороне груди усатые профили. Каждый наивно по
лагал, что ни у одного из сотрудников НКВД не поднимется рука пустить пул
ю в суровый лик вождя.
Новоприбывший этап месяц держали в карантинном бараке, и переговорить с
земляками можно было только через широкий проход, огороженный с двух сто
рон колючей проволокой.
Начальником зоны был кругленький коротышка с огромной лысиной.
Поговаривали, что по образованию он филолог и долгое время работал в Инс
титуте языка и литературы, однако сейчас никто не смог бы его представит
ь над раскрытой книгой в тиши университетской библиотеки. Звали начальн
ика зоны Николаем Николаевичем Леватым, однако зеки за крупную лысую гол
ову окрестили его Шаром. Он носил мешковатую, часто испачканную углем ги
мнастерку, которая выглядела на нем естественнее любого другого наряда.
Собственно, в другой одежде его никогда не видели. Казалось, он родился дл
я того, чтобы в Заполярье гнуть в бараний рог строптивую русскую волю. А вы
ражался он на «блатной музыке» так изысканно, что его умению завидовали
даже матерые зеки. Меткие словечки начальника зоны гуляли по всему лагер
ю, а потом передавались в соседние лагеря, где мгновенно подхватывались,
и уже через год пущенное Леватым словцо становилось настоящей феней.
Было известно, что Леватый с начала двадцатых годов служил в НКВД и рос по
службе стремительно, словно тесто, замешенное на добрых дрожжах, но его с
губила свойственная многим мужикам слабость Ц женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17