В основном это были рабы, слуги и садовники из императорского дворца. Казалось, никто из них не был взволнован по-настоящему, хотя долина внизу напоминала огромный пылающий очаг.Пламя было таким сильным, что в воздухе образовывались огненные вихри, и горячие потоки обжигали наши лица. Кое-кто из рабов равнодушно затаптывал тлеющие островки травы, кое-кто ругался, когда искра прожигала дырку в плаще…Сады Палатина по-прежнему обильно поливались водой, тамошним зданиям ничто не угрожало, и потому многочисленные зрители могли с любопытством следить за тем, как станут развиваться события, и нимало не заботиться о собственной безопасности.Попытавшись рассмотреть Авентин сквозь клубящийся дым, я с изумлением заметил, что огонь уже распространился по склону и медленно, но верно начинает прокладывать себе дорогу к той части Рима, где стоял мой дом.Я заспешил. Велев своим спутникам продолжать путь без меня, я позаимствовал лошадь из Нероновой конюшни, вскочил на нее и увидел гонца, скачущего по направлении к Форуму.Там наиболее осторожные торговцы уже запирали на засовы двери и закрывали ставни своих мастерских и лавок. И только по залам большого рынка все еще бродили домохозяйки, делая обычные покупки.Я смог добраться до своего дома окружным путем, по берегу Тибра. По дороге я встретил множество горожан, кашляющих от дыма и сгибающихся под тяжестью узлов с награбленным добром.Узкие улицы были забиты огромными толпами. Заплаканные матери звали запропастившихся куда-то детей, а озабоченные мужчины, стоя на пороге своих домов, неуверенно спрашивали друг друга, что же им теперь делать.Никто, разумеется, не желал оставлять свои владения без присмотра: вокруг бушевал такой пожар, что стражникам не под силу будет поддерживать в городе порядок.Многие упоминали имя императора: мол, Нерон вот-вот вернется из Анции.Я тоже понимал, что надо немедленно что-то предпринимать. Слава богам, мой зверинец находился далеко отсюда, по другую сторону Марсова поля.Оказавшись наконец дома, я приказал слугам вынести во двор все открытые и закрытые носилки, сложить на них наиболее ценные вещи (я понимал, что достать повозки в подобных обстоятельствах совершенно невозможно) и сопроводить тетушку Лелию и Клавдию в другой, более безопасный район города — лучше всего по другую сторону Тибра.Защищать же дом от грабителей я поручил привратнику и одному из рабов — самому сильному. Положение было чрезвычайно опасное, и потому я даже оставил им оружие. Нам всем следовало торопиться: я понимал, что решение, подобное моему, принимает сейчас множество людей, и узкие улочки Авентина скоро будут запружены беженцами.Однако Клавдия никак не желала подчиниться моему приказу и сердито уверяла, что, прежде чем уехать, ей следует предупредить ее друзей-христиан и попытаться облегчить участь больных и престарелых. «Они отмечены Христом, и их жизни стоят куда дороже, чем все эти золотые и серебряные чаши и блюда!» — твердила она.Тогда я закричал, указывая на тетушку Лелию:— Вот тот престарелый, кого тебе следует спасать в первую очередь! И конечно же, я надеюсь, ты помнишь о нашем не родившемся пока ребенке!Тут во двор вбежали Акила и Пискилла. Они волокли тюки козьей шерсти, и по их лицам градом катился пот. Чуть отдышавшись, муж и жена принялись хором умолять, чтобы я позволил им сложить в моем доме их пожитки, «ибо огонь уже почти добрался до нашей мастерской». Их очевидная глупость так разозлила меня, что я едва не накинулся на них с кулаками, но тут в разговор вмешалась Клавдия. Жалея своих единоверцев, она успокоила их и заверила, что пожар нам пока не грозит. Конечно, Акиле и Прискилле следовало бы искать помощи на той стороне Тибра, в еврейском квартале, но иудеи питали к супругам давнюю и прочную ненависть.Вся эта бессмысленная болтовня заняла довольно много драгоценного времени, однако в конце концов я все же запихнул Клавдию и тетушку Лелию в свободные от утвари носилки. И как же радовался я своей решительности всего лишь несколько мгновений спустя, когда в мой дом в поисках Акилы ворвалась группа христиан с покрытыми копотью лицами и обожженными руками.Сверкая глазами и тыча пальцами куда-то вверх, они кричали, что небо раскололось на две части и что Христос, верный своему обещанию, уже спускается в Рим. Надо бросить все вещи, продолжали эти безумцы, и немедленно отправиться на один из городских холмов, дабы встретить своего господина. Мол, настал судный день, и праведники скоро войдут в Царство Божис.Впрочем, Прискилла, будучи женщиной рассудительной, опытной и здравомыслящей, отказалась поверить в эту чушь и заявила, что сама она ничего подобного не видела, а видела только клубы густого черного дыма и сполохи огня.Я, в свою очередь, попытался объяснить напуганным людям, что ничего особо страшного не происходит, так как пожар, охвативший несколько городских кварталов, вовсе не означает, что Рим погиб. Все мои слушатели были бедняками, привыкшими доверять лицам, облеченным властью, а узенькая красная кайма на моей тунике указывала на то, что я таковым являюсь и, следовательно, знаю о происходящем куда больше, чем они.Я был уверен, что настала пора собирать всех преторианцев и объявлять в городе чрезвычайное положение. Разумеется, я был не слишком сведущ в деле тушения огня, однако мне казалось, что следует по возможности увеличить количество пустых участков (может быть, даже снеся ради этого те дома, которые все равно обречены и рано или поздно сгорят) и в конце концов окружить ими весь район, охваченный сейчас пожаром. Между прочим, я прикинул, что мои владения при этом скорее всего не пострадают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123