Инженера словно ужалило, он растерянно достал часы, открыл, но глаза у него стали такие пустые и круглые, что, уж конечно, ничего не видели. Вдруг он воскликнул:
– Ах ты господи… Я совсем забыл…
С этими словами он скрылся в глубине сада. «Стало быть, духу-то и не хватило», – подумал я. И тут же появился капитан. Он был бледный, не выспавшийся, запыленный, но совершенно трезвый. Еще издали он спросил?
– Ты как туда попал?
Я молча поклонился.
– Опять дверь высадили?
– Вот ведь какое дело вышло… я вспомнил, что вче ра мне гвоздей недостало. А сегодня я их вбил. Можете запереть, господин капитан.
Ох, какой же я болван! Не мог придумать ничего лучше, и теперь он сразу обо всем догадается.
Несколько секунд капитан разглядывал дверь при щуренными глазами, должно быть, у него возникли ка кие-то подозрения, потом он сунул ключ в замочную скважину, запер дверь и ушел. А что ему еще остава лось делать?

V

Гости все разъехались, и толстый капитан Братец, и дама с шалью, и инженер Лассен. А капитан Фалькенберг наконец-то едет на учения. Я думаю, он сослался на крайне уважительные причины, когда просил об отсрочке, иначе ему давно уже следовало прибыть к месту сборов.
Мы, батраки, за последние дни здорово приналегли на полевые работы, загоняли и себя и лошадей, но этого хотел Нильс, и у него были серьезные резоны: он рас считывал высвободить время для других дел.
Так однажды он поручил мне расчистить землю и хо рошенько прибрать вокруг надворных построек. На это ушло не только все сбереженное время, но и много лишнего, зато усадьба приняла совсем другой вид. Нильсу только этого и надо было: он хотел подбодрить капитана перед отъездом. А уж потом я по собствен ному почину где укреплю отставшую доску в заборе, где заново навешу похилившуюся дверь хлева. Под конец я даже начал заменять трухлявые стропила на сеновале.
– Ты куда от нас подашься? – спросил меня однаж ды капитан.
– Не знаю. Бродяжить пойду.
– Тебе и здесь дело найдется, работы у нас непоча тый край.
– Собираетесь красить дом, господин капитан?
– И это тоже. Хотя, нет, пока не собираюсь. Выкрасить все постройки недешево станет. Я о другом подумал. Ты в лесном деле смыслишь? Деревья метить умеешь?
Выходит, он делает вид, будто не запомнил меня с прошлого раза, когда я работал у него в лесу. Еще вопрос, осталось ли там, что размечать.
Я сказал:
– Да, смыслю. А где в этом году надо размечать?
– Повсюду. Где только можно. Уж что-нибудь да найдется.
– Слушаюсь.
Итак, я заменил стропила, а когда покончил с этой работой, снял флагшток, закрепил на нем блок и верев ку. Эвребё с каждым днем становилось все краше. Нильс даже сказал, что у него на душе полегчало. Я уговорил его сходить к капитану, замолвить словечко насчет покраски, но капитан только поглядел на него с озабочен ным видом и сказал:
– Хорошо-то оно хорошо, да на одной покраске да леко не уедешь. Вот уж e осенью посмотрим, каков бу дет урожай; мы много в этом году засеяли.
Но когда я соскреб с флагштока старую краску и водрузил его на прежнее место с новой веревкой и бло ком, даже капитан почувствовал какую-то неловкость и по телеграфу заказал краски. Горячку пороть не стоило, он мог преспокойно ограничиться письмом.
Ровно через два дня краски прибыли, но мы покамест отложили их в сторону. За это время снова накопи лось много полевой работы.
Теперь мы, к счастью, получили в свое распоряже ние выездную пару капитана, а когда подошел срок сажать картофель, Нильс крикнул на подмогу всех гор ничных. Капитан одобрил и то и это, после чего уехал на свои учения. Мы остались одни.
Перед отъездом капитана между супругами состоя лось еще одно решающее объяснение.
Все дворовые и сами поняли, что дело неладно, a подробности сообщили нам Рагнхильд и скотница. Зеле нели поля, луга расцветали с каждым днем, весна радовала нас теплыми, обильными дождями, но в капитан ской усадьбе не было мира. Фру ходила то с заплакан ным лицом, то с заносчивым и неприступным видом, словно не желала отныне замечать простых смерт ных. К ней приехала матушка, безобидная, тихая дама с белым мышиным личиком и в очках, но она недолго прогостила, каких-нибудь несколько дней, и уехала домой, к себе в Кристианссанн. Объяснила она свой по спешный отъезд тем, что не переносит здешнего воз духа.
И было решающее объяснение! Последняя, ожесто ченная стычка, которая длилась не менее часа. Рагн хильд нам все подробно доложила. Ни капитан, ни его жена не повышали голоса, они говорили слова нетороп ливые и продуманные, накопившаяся в обоих горечь родила согласие, они решили разойтись.
– Да что ты говоришь! – хором воскликнули все сидевшие на кухне, и всплеснули руками.
Рагнхильд сразу заважничала и продолжала расска зывать на разные голоса:
«При тебе высадили дверь беседки второй раз?» – спрашивает ее капитан. А она и отвечает: «При мне». – «А дальше что было?» – спрашивает он. – «Все!» – отвечает фру. Тут капитан улыбнулся и гово рит: «До чего ж ясный и недвусмысленный ответ, его понимаешь буквально с полуслова». Фру промолчала. «Чем покорил тебя этот шалопай, если не считать, что он помог мне однажды выбраться из затруднительного положения?» – спрашивает капитан. Фру на него поглядела и отвечает: «Он т ебе помог?» – «Да, – говорит капитан, – он за меня поручился». – «Я этого не знала», – говорит фру. Тут капитан у нее спрашивает: «Он и в самом деле тебе про это не рассказывал?» Фру замота ла головой. «Впрочем, какая разница, – говорит он, – знай ты об этом раньше, все равно ничего не изменилось бы». – «Ты прав, не изменилось бы, – сперва ответила фру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51