– крикнула вдогонку Дженкинсу Честити, высвободившись из объятий сестер.
– Признаться, я так и думала, что за шесть недель ты вряд ли перестанешь быть сластеной, Чес.
Младшая сестра вздохнула с притворным раскаянием:
– Пропащий я человек. Скоро стану круглой как шар.
Он скорчила уморительную гримаску, опустив глаза на свой пышный бюст, рельефно выступавший под муслиновой блузкой, и полосатую юбку, обольстительно подчеркивающую линию бедер.
– А ты тщеславна, дорогая сестричка, – шутливо заметила Пруденс. – Ведь хорошо знаешь, что тебе это идет.
– Пока идет, – вздохнула Честити, – но скоро приятные округлости сменит тучность, и что тогда мне, бедной, делать?
– Перестань поглощать кексы, – посоветовала Констанс. Внимательно приглядевшись к Пруденс, она заметила в выражении ее глаз напряженность и перевела взгляд на Честити. Легкомысленный тон не мог скрыть ее озабоченности.
– Поднимемся наверх, – предложила Констанс. – Расскажете мне обо всем, что случилось за время моего отсутствия.
– Сначала мы хотели бы услышать, как прошел твой медовый месяц, – сказала Пруденс, пока они поднимались по лестнице. – Твои телеграммы были такими короткими. Неужели Макс возил тебя на пирамиды?
– Да, но мы ездили туда на лошадях, а не на верблюдах. Можешь себе представить Макса на верблюде? Мы спустились по Нилу на шикарном речном судне и так путешествовали до самой Александрии. – Констанс открыла дверь в гостиную и невольно улыбнулась, увидев привычную обстановку.
– Я так соскучилась по дому.
– А мы по тебе, – сказала Пруденс, обнимая ее. – Почему-то в твоей одежде я не замечаю ничего египетского.
Она придирчиво оглядела костюм сестры.
– Но ведь по пути в Каир мы побывали в Париже и Риме, – напомнила ей Констанс.
– Вот почему ты одета по последней парижской моде. Пруденс закрыла за ними дверь.
– Я читала в одном из журналов мод, что такие прямые юбки – последний крик моды на континенте. У тебя полный гардероб?
– Не совсем, – ответила Констанс. Она сняла перчатки и бросила их на столик у стены. – Я привезла по нескольку платьев для каждой из вас. Мой сундук следует за мной в наемном экипаже. В авто он не поместился. – Она оглядела сестер. – Не думаю, что их придется перешивать. Только Чес немного пополнела.
– О горе! – со смехом воскликнула Честити. – Но я жду не дождусь, когда их увижу. А как насчет шляп, Кон? Это модная шляпа?
Констанс отколола маленькую подушечку из норки, державшуюся у нее на темени с помощью булавок.
– На Рю-де-Риволи это называют шляпой, но мне кажется, это больше похоже на кроличий хвостик. Впрочем, Максу нравится.
– Как Макс? – спросила Пруденс, с трудом сдерживая любопытство.
Констанс улыбнулась и бросила меховую подушечку на столик, рядом с перчатками.
Она примостилась на широком подлокотнике дивана, разгладила складки шелковой юбки красновато-коричневого цвета, плотно облегавшей бедра, и расстегнула черный жакет, подчеркивавший ее осиную талию, из-под которого виднелась шелковая блузка цвета слоновой кости, отделанная кружевами.
Честити запустила в нее диванной подушкой. Констанс увернулась, поймала ее и бросила назад сестре.
– Мы великолепно провели время.
– Значит, можно предположить, что Макс в размягченном состоянии духа? – спросила Пруденс.
Констанс устремила на сестру проницательный взгляд:
– В чем дело? Я поняла, что что-то не так, в ту самую минуту, как вошла.
Она умолкла, услышав стук в дверь. Это явился Дженкинс, неся на подносе кофе.
– Как миссис Билл, Дженкинс? – спросила Констанс и поднялась, чтобы освободить на столе, заваленном бумажным хламом, место для подноса.
– Благодарю вас, мисс Кон.
Дженкинс разлил кофе в три чашки, предусмотрительно добавив сахару в ту, что предназначалась Честити.
– Надеюсь, миссис Бидл получила множество писем для «Леди Мейфэра».
– Пру забрала последнюю пачку писем пару дней назад, – сказала Честити, взяв ломтик миндального кекса с тарелки, как только закрылась дверь за дворецким. Им не терпелось ввести Констанс в курс дела.
– Да, – подтвердила Пруденс. – Среди них были весьма интересные.
Лицо Констанс посерьезнело.
– В чем дело? – повторила она свой вопрос.
Пруденс подошла к секретеру, на котором громоздилась гора бумаг, грозивших свалиться на ковер.
– Помнишь статью о графе Беркли?
Она выудила листок из кучи бумаг. Констанс поднялась.
– Да. Разве могла я забыть? Не сомневалась, что это вызовет бурю. Вы тоже не сомневались.
– Он возбуждает против нас дело, точнее – против «Леди Мейфэра». Дело о клевете, – сказала Честити.
– Ничего у него не выйдет. Это чистая правда. Есть доказательства, – решительно заявила Констанс.
– Вот копия письма его поверенных.
Пруденс передала ей документ, который скопировала, прежде чем вручить оригинал клерку сэра Гидеона.
– У него нет никаких фактов, – сказала Констанс. – А мне известны имена трех женщин, которых он соблазнил и бросил.
– «Пэлл-Мэлл газетт» ухватилась за это, на что, собственно, мы и рассчитывали, – подтвердила Пруденс. – Но их статья опубликована только сейчас. Теперь он будет пригвожден к позорному столбу. Пруденс перегнулась, заглядывая через плечо сестры, и ткнула пальцем в параграф в конце письма: – Думаю, настоящие неприятности кроются в этом.
Констанс прочла параграф.
– О Боже! – пробормотала она. – Финансовые дела. Мне не следовало о них упоминать. На этот счет у меня нет неопровержимых доказательств, хотя я знаю, что это правда. – Она посмотрела на сестер: – Мне так жаль.
– Это не твоя вина, – промолвила Пруденс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94